У двери на стене висит лампа аварийного освещения. На ее деревянной подставке надпись: «Ответственный — ефрейтор Тучков».
«Даже это предусмотрено», — изумленно отметил Грунев.
«Совсем неоперившийся, — подумал Ковалев, — но, видно, неиспорчен и очень правдив. Интересно, как мой Петька относится к этим вопросам?»
По установившейся традиции раза два в году в полк приглашали юнцов из школ, профтехучилища. Им показывали технику, водили по учебным классам, разрешали посмотреть развод караула и внутреннего наряда. Они так же, как этот парень, робели, наверно, кое-что прикидывали, думая о своей будущей военной службе, задавали неожиданные вопросы: «А кто гладит форму?»
— Вы до армии с бабушкой жили? — спросил Владимир Петрович Грунева.
— Совершенно верно, — удивлённо вскинул густые, длинные ресницы Владлен, — как вы угадали?
Это у него прозвучало искренне и по-домашнему.
— А почему вы ей редко пишете?
Дело в том, что Владимир Петрович получил вчера от бабушки Грунева письмо. «Дорогое командование! — писала она. — Я обеспокоена тем, что наш Владик молчит. Наверно, это неспроста. Сообщите, пожалуйста, как его здоровье?»
Грунев действительно давно не писал бабушке, не до того было. И о чем писать-то? Что тяжко, что вот с рукой… Так у нее сердечный приступ начнется.
— Я напишу, — тихо пообещал он.
— Не обижайте ее.
— Ну что вы! — торопливо произнес Грунев, и его карие глаза словно бы далее подернулись слезой. — Не сомневайтесь…
— А трудностей армейской жизни не бойтесь, — сказал подполковник, — они себя оправдают. Вы читали в комнате Славы историю нашего полка?.. Был в нем молодой волгарь Дмитриев… Его батарея вела бой на реке Аксай. Наблюдатель Дмитриев окопался на кургане, стал передавать важные ориентиры. Но фашисты его засекли. Сначала минами хотели накрыть — не удалось. Выслали отделение автоматчиков… Дмитриев всех уничтожил из ППШ. Тогда в облаву пошло до взвода фашистской пехоты — кругом ползли на курган… Дмитриев видит — не уйти ему, патроны кончаются. Вызвал огонь батареи на себя… Его позже мертвым нашли… И здесь же — фрицев тридцать перебитых.
Ковалев помолчал.
— Был тихий, незаметный паренек… Даже застенчивый…
Грунев вспомнил портрет Дмитриева в комнате Славы, ясно представил себе и этот бессмертный курган, и героя на нем…
— Не бойтесь трудностей армейской жизни, — повторил подполковник. — Знаете, как в беге, когда преодолеваешь критическую точку усталости и появляется второе дыхание?
Это Грунев уже знал и согласно кивнул. Впервые за весь разговор он безбоязненно посмотрел на командира полка.