Вдруг из водосточной трубы вырвался на мостовую поток помой и залил ноги детей, которые, почти задыхаясь от отвратительного зловония, подняли страшный крик.
— Одень поскорее детей на прогулку, — кричал он резко жене, которая кинула ему взгляд, полный страдания.
Отец катил колясочку с меньшим, а мать вела двоих за руки. Они отправились в обыкновенное место своей, прогулки, к церкви св. Клары, где росло много тенистых лип.
Бедные учительницы шли к церковной службе и садились на свободные скамейки богатых, которые уже позаботились за главной службой о спасении своих душ и теперь покачивались на резиновых шинах в аллеях парка.
Супруги уселись на одной скамейке, рядом стояла колясочка, где малыш сосал свою бутылочку, другие дети сидели на больших надгробных камнях, украшенных гербами и надписями; около них с лаем носились две собаки.
Молодая элегантно одетая супружеская чета прошла мимо, ведя за руку маленькую девочку, одетую в шелк и кружева. Бедный переписчик узнал своего прежнего товарища по торговому бюро. Тот сделал вид, что не узнал его. Чувство зависти так остро шевельнулось в бедном человеке, что причинило ему еще большее огорчение, чем само его бедственное положение: он так охотно очутился бы на месте своего бывшего товарища. Теперь он был членом другого слоя общества, более низкого, и естественно, что более счастливый возбуждал его зависть. Вероятно, и те грязные старухи, что сидят там на паперти, завидуют его жене и, вероятно, те богачи, которые лежат здесь под красивыми памятниками, завидовали бы тому, что у него дети, так как они покинули этот мир, оставив без наследников свои майората. В каждой жизни есть свои недочеты, но почему всегда случается так, что в жизни преуспевают те, кому и так хорошо живется? Добрый, справедливый Господь, почему так неравно распределил Он свои дары? И не лучше ли было бы жить всем без Бога, поверив раз навсегда, «что ветер дует откуда ему вздумается и мало заботится о наших обстоятельствах». Но без церкви нет утешения, а зачем оно, это утешение? И не лучше ли было бы устроиться так, чтобы не нуждаться ни в каком утешении. Эти мысли прервала старшая дочь, прося сорвать липовый листочек и сделать из него зонтик для куклы. И едва он влез на скамейку, чтобы сорвать лист, как появился полицейский и грубым голосом заметил, что листья рвать запрещено. Новое унижение!
И к тому же полицейский попросил запретить детям сидеть на памятниках, так как это тоже запрещено.
— Лучше всего — пойдемте домой, — сказал с возмущением несчастный муж, — как много заботятся о мертвых и как мало о живых!