Шейхи тихо зашептались, и патрон что-то очень резко добавил по-арабски, но что именно герцог, разумеется, не понял, да и не особенно жалел об этом.
По сигналу патрона два евнуха вывели девушек на помост. Один из них шел впереди, другой замыкал шествие. Герцог сразу догадался, что это не только мешало девушкам убежать, но и покупатели не могли уйти со своим живым приобретением, не заплатив. Он сидел рядом с так называемым помостом и мог видеть девушек лучше, чем все присутствующие в комнате.
Они были очень молоды, и все их одеяние состояло из расшитых золотом тонких газовых покрывал до колен, не скрывающих, конечно, их наготу.
Девушки стояли неподвижно, как их, вероятно, научили, и герцог насчитал, что их было десять, в то время как покупателей было вдвое больше. Это, конечно, предвещало бурную схватку на торгах, что очевидно и нужно было патрону.
В трех девушках герцог безошибочно угадал немок по их пышным бюстам и очень светлым волосам. И хотя в Германии они явно не занимали высокого положения в обществе, их красота не могла ускользнуть от мужского глаза.
Две были датчанки или шведки, одна голландка, две армянки, но внимание Этерстона привлекла девушка, которую он заметил несколько позже. Она стояла ближе всех к герцогу, тем не менее он не сразу обратил на нее внимание, так как голова ее понуро склонялась к груди, а на лицо ниспадали длинные светлые волосы. Евнух что-то очень резко сказал ей, и герцог заметил, что она вся задрожала, хотя все-таки усилием воли подняла голову и старалась прямо смотреть вперед.
Глаза девушки были полны ужаса, и только сейчас, сам не понимая почему, Этерстон догадался, что она англичанка. Она была гораздо тоньше и изящнее остальных девушек и обладала какой-то особой грацией, отличающей ее от плотных, коренастых немок, стоящих на другом конце помоста. У нее было лицо сердцеобразной формы, маленький прямой нос и четко очерченные чувственные губы. Даже невооруженным глазом можно было заметить, что она принадлежала к совершенно иному классу, нежели остальные женщины.
Затем Этерстон заметил еще одно отличие, вначале ускользнувшее от его глаз. Дело в том, что зрачки остальных девяти девушек были расширены, и глаза их казались почти черными от наркотиков, тогда как англичанка, как стало ясно герцогу, еще не успела испробовать опасного зелья.
Он пытался догадаться, как же она попала на невольничий рынок. Девушка была очень молода, и, чем больше герцог смотрел на нее, тем более убеждался, что происходила она из благородной семьи.
Немка и голландка, вероятно, были из прислуги, армянки и ливанки обладали неким шармом, позволяющим думать, что они, может быть, даже пробовали свои силы на сцене, пока их не заманили или помимо их воли не вывезли в Алжир. Одна армянка смотрела вызывающе-смело, ливанка, скорее всего, не отличалась большим умом и с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать. Она, однако, была довольно миловидна и, кроме того, могла привлечь арабов своим пышным бюстом.