Он пожалел, что у него было мало любовных приключений. Пожалел также, что никогда не путешествовал. Эти воспоминания помогли бы ему сейчас занять мысли и развлечь их. Они блуждали, беспокойные, подвижные, неуверенные, не зная, на чем сосредоточиться. В памяти у него слагались и расплывались всякие образы. Перед ним мелькали то маленькие желтые танцовщицы Тимолоорского султана, то сад месье Клаврэ, где, возле бассейна, он узнал о смерти матери, то полковые сцены, то где-то встреченные лица. Ему вспомнился павильон Флобера в Круасэ и поворот на руанской дороге, где, правя мотором Ла Мотт-Гарэ, он, в минуту опасности, не побоялся смерти. Потом эти образы истощились, и он впал в какое-то бессилие, продолжая бродить без цели и почти без мыслей.
Это состояние вялости длилось довольно долго. Неожиданный толчок в локоть привел Пьера в себя. На ходу он задел о подножие статуи. Он инстинктивно поднял глаза.
Изваянный в мраморе, мощным порывом герой уносил в своих объятиях обезумевшую героиню. При этом зрелище Пьер вздрогнул. Эта обнявшаяся группа вдруг напомнила ему об испытании, на которое он шел… Близился миг, когда он очутится лицом к лицу с Ромэной Мирмо. На его часах была половина шестого. В шесть часов он войдет в дверь отеля. Он взглянул на часовые стрелки. Они подвигались медленно, верно, неумолимо.
* * *
Когда вращающаяся дверь втолкнула его в вестибюль отеля, у него чуть не закружилась голова… Спросить ему в бюро, вернулась ли мадам Мирмо? Пока он раздумывал, мальчик распахнул дверь лифта. Пьер де Клерси сделал ему знак и вошел в машину, где уже было двое мужчин. Пьер отрывисто назвал номер. Лифт взвился; на четвертом этаже он остановился. Мальчик, держась за переводный канат, сказал:
— Это здесь, номер 360.
Пьер де Клерси ступил на площадку лестницы, а лифт пошел еще выше. Длинный и широкий коридор был пуст. На прибитой к стене дощечке значились номера комнат, обслуживаемых этим коридором. Комната Ромэны Мирмо находилась, по-видимому, в самом конце. Пьер де Клерси пошел. С сильно бьющимся сердцем он остановился перед дверью, в которую он сейчас постучит, которая для него откроется и из которой он выйдет только любовником Ромэны Мирмо.
Любовником Ромэны! Эти слова, еще так недавно его опьянявшие, теперь не будили в нем никаких желаний. Конечно, он по-прежнему любил Ромэну Мирмо, но в эту минуту он ясно видел, что уже не желает ее. Сейчас он подчинялся велению, в котором не было ничего чувственного. От нее он хотел добиться лишь доказательства своей силы и энергии. Он производил как бы эгоистический опыт, направленный к возвеличению самого себя. Может быть, все-таки это ощущение только мимолетно? Может быть, впоследствии к нему вернется тот порыв души и тела, который толкнул его к Ромэне! Но сейчас он испытывал только ненасытимую потребность в действии и в борьбе, жгучую жажду завоевания и победы.