Андрэ встал с дивана. Часы били шесть. Берта опаздывала, чего обыкновенно с ней не случалось. Чаще всего, наоборот, Андрэ заставал ее уже тут поджидающей его. Иногда также она заходила за ним в министерство. Впрочем, Андрэ осуждал такую опрометчивость. Последнее время Берта вообще стала неосмотрительной. В начале их связи, отправляясь на улицу Гренель, она принимала всякие меры предосторожности. Теперь она сделалась смелее. Так, накануне, после завтрака, она погладила ему руку, и Ромэна Мирмо заметила этот неблагоразумный жест. Эта мысль раздражала Андрэ. Он начал беспокоиться, отчего Берты нет. Наконец он услышал во дворе ее шаги. Он бросился отворять.
Берта обняла его за шею.
— Ах, мой дорогой, я думала, что никогда не освобожусь сегодня! Я уже собиралась выйти, как вдруг пришла Ромэна Мирмо, она непременно хотела, чтобы я поехала с ней к портнихе. Потом надо было зайти в кондитерскую. Я сидела как на иголках. Мне кажется, Ромэна делала это немножко нарочно. И потом, представь себе, она вздумала читать мне нравоучение. О, очень мило, очень деликатно, но все-таки нравоучение. Я будто бы плохо слежу за собой. Послушай, по-твоему, это действительно так? Хорошо ей говорить! Она увидит, когда у нее будет человек, которого она полюбит, легко ли всегда быть рассудительной…
Андрэ де Клерси тихо отвел руки Берты. Помолчав, он сказал:
— Так, значит, мадам Мирмо известно…
В голосе Андрэ сквозил упрек. Берта с живостью возразила:
— Ромэне? Да я ей решительно ничего не рассказывала, по крайней мере, ничего определенного! Только она догадлива. Впрочем, это совершенно неважно. Ромэна меня любит и не способна быть нескромной, сплетничать.
И, видя серьезное лицо и немного смущенный вид Андрэ, добавила:
— Успокойтесь, господин боязливый. Ромэна для меня все равно что сестра. Впрочем, она гораздо больше говорила со мной о Пьере, чем о моем легкомыслии. Вашего брата она находит очаровательным, и она права. Ему бы следовало за ней поухаживать, это помешало бы Ромэне надзирать за нами. Что вы на это скажете?
Но на смех Берты Андрэ де Клерси отвечал молчанием. Она заметила его хмурое лицо. Ее красивые глаза опечалились. Так, значит, Андрэ в самом деле недоволен ею.
— Не сердись на меня, мой дорогой, я больше не буду. Ты увидишь, какая я буду умная, и никто никогда не заметит, что я тебя люблю. Послушай, ты больше не сердишься, скажи? Хорошо, что сегодня мне надо быть дома только к восьми часам. Подожди меня, я сейчас вернусь.
И, пока Берта де Вранкур расхаживала в соседней комнате, Андрэ де Клерси слушал, словно в давнишний счастливый день, как падают на мрамор стола тяжелые лепестки пурпурных пионов…