Гомье и Понтиньон, увлеченные миражом, говорили без умолку. Один старался превзойти другого, они перебивали друг друга, жестикулировали перед удивленным Пьером де Клерси, который их тихо слушал. Вдруг он заметил, что Гомье и Понтиньон молчат, но это молчание длилось недолго. Его нарушил Понтиньон:
— А теперь, дорогой мой Клерси, дело вот в чем. Принц разрешил нам выбрать третьего спутника. И вот мы, понятно, подумали о тебе. Ты знаешь, о чем идет речь. Мы сказали о тебе принцу. Итак…
Понтиньон ободряюще и величественно поднял руку. Вмешался Гомье:
— Ты согласен? Решайся, и мы повезем тебя сегодня обедать с принцем. Затем ты уложишься — и в путь, отъезд через две недели.
Пьер де Клерси по-прежнему молчал. Его угнетала огромная пустота, огромный упадок сил. Гомье и Понтиньон казались ему все более и более далекими, неясными, призрачными, химерическими, как и их проект. Они обращались словно не к нему, а к кому-то другому. Кого, собственно, касались это путешествие в Китай, эти предприятия из фельетонного романа? А между тем он когда-то знавал такого Пьера де Клерси, который, быть может, отнесся бы со вниманием к этим химерам, до такой степени этому Пьеру не терпелось проникнуть в мир действия, кинуться в царство приключений, дать исход своим силам хотя бы в безумных попытках! Неужели же он настолько изменился, что теперь слова его друзей не вызывают в нем никакого отклика? Теперь он был равнодушен к их призыву. Во всем, что они сейчас ему рассказали, он видел одно только нелепое и смешное.
Гомье и Понтиньон все еще ждали его ответа.
Гомье удивился:
— Послушай, старина. Надеюсь, ты не колеблешься?
Пьер покачал головой. Понтиньон настаивал:
— Ведь да, не правда ли, мой дорогой Клерси? Ах, наконец-то мы примемся за дело!
Пьер де Клерси встал.
— Нет, господа, я не могу с вами ехать.
Гомье отступил на три шага так стремительно, что опрокинул стул.
— Как? Ты отказываешься? Мы даем тебе чудесный случай вылезти из твоей дыры, увидеть свет, и ты отказываешься! Честное слово, я тебя не узнаю. Послушай, дорогой мой, да ты подумал ли?
Пьер де Клерси кивнул головой.
— Я подумал. Я отказываюсь.
Гомье и Понтиньон изумленно переглянулись.
Пьер де Клерси отклонял их предложение, «предложение принца». Это было невероятно, чудовищно, безумно. Они не могли прийти в себя. Что значила эта внезапная перемена? Или Пьер не разделяет больше их взглядов, их стремлений? Куда девалась эта его мечта, которая была и их мечтой, о жизни деятельной, живой, энергичной, разнообразной, эта мужественная мечта, общая всему их поколению и которую все стремились воплотить? И уже сколькие опередили их на этом пути! Уже их школьные товарищи служили в армии, во флоте, селились в колониях, работали, спекулировали, боролись, содействовали национальному величию. Сами они ждали удобного случая и хорошо сделали, что подождали! Наконец пробил час выступления. Естественно, они позвали с собой товарища своей юности, и вот ни с того ни с сего, неизвестно почему, он уклоняется. Гомье стоял перед молчаливым Пьером, скрестив руки.