Моя голова распухла от вопросов, однако я отложила их на потом, заметив, какой бледной кажется мама даже на фоне белой наволочки. Вместо этого я спросила, как она себя чувствует.
Она выпрямилась, однако от меня не ускользнула гримаса боли. «Гораздо лучше. Думаю, что скоро смогу поехать домой».
Я сказала ей, что насчет этого не уверена и врач может оставить ее еще на несколько дней, чтобы она окрепла, но она только вздохнула. «Я хочу домой. Слишком долго я была в отъезде. — Она вытерла уголок глаза большим пальцем. — Зря я вообще уехала. Теперь мне нужно вернуться в Эдинбург, к моим прогулкам, к тишине собора. Вот что лучше всего поможет моему выздоровлению. Дом».
«Элспет, — произнес вдруг мужской голос от двери палаты. — Я отвезу тебя домой».
Ты не поверишь, Пол, но это был дядя Финли. Он приехал.
Люблю,
Лондон
Суббота, 21 сентября 1940 года
Дорогая бабушка!
Сюда, в Лондон, приехал дядя Финли. Он прибыл сегодня утром и провел весь день с мамой, наверстывая упущенное за последние два десятка лет, но мало что рассказывая. Завтра он повезет маму домой, в Эдинбург.
Не знаю, как тебе удалось убедить его приехать в Лондон и наконец-то поговорить с мамой, но огромное тебе за это спасибо. Впервые за долгое время я увидела на ее лице выражение покоя.
Люблю,
Лондон
Воскресенье, 22 сентября
Милый Пол!
Прошлой ночью, перед тем как заснуть, мама сказала мне, что пока я узнала только половину истории. Я прочитала письма Дэйви, но не читала мамины. Поэтому, вместо того чтобы отправиться утром с мамой и дядей Финли на вокзал, я поехала в «Лэнгхэм» узнать, не нашелся ли второй мамин чемодан. Там, сказала она мне, сложены ее тетради, в которых она составляла черновики всех своих писем. Вот что значит настоящий писатель.
Да, ее второй чемодан нашелся, и все тетради были на месте. Ее половина истории. А еще, представляешь, в гостинице мне передали письмо — оно пришло маме, пока она лежала в больнице. На один из тех многочисленных запросов, которые она рассылала во время своего ожидания в Лондоне, наконец-то пришел ответ.
И я не знаю, что делать. Это ее письмо, тут никаких вопросов, но я видела маму на больничной койке, измученную и подавленную. Видела, с каким трудом она передвигается, даже опираясь на локоть брата, но при этом торопится на вокзал, желая оставить Лондон позади. Что, если в этом ответе только вежливая отписка? Или, не приведи бог, плохие новости?
Следующим поездом я отправляюсь в Эдинбург. У меня семь с половиной часов на то, чтобы решить: отдать письмо ей или открыть самой.