Когда она распахнула дверь и я увидел, как посреди кухни ты отплясываешь джигу в старом свитере и широких брюках гольф, то сразу понял — хочу, чтобы ты стала моей девушкой. А если бы ты не полюбила меня, я остался бы твоим лучшим другом на всю жизнь, лишь бы быть рядом с тобой.
Твоя мама сразу раскусила мои намерения. Когда она провожала меня вниз по лестнице, то сначала поблагодарила, а потом сказала: «Она думает сердцем. Не разбей его». Вот почему мне потребовалось две недели, прежде чем снова появиться у вас.
Однако я представить не могу, что она сочиняла любовные стихи! Хотя, наверное, она потому и увидела меня насквозь еще в тот момент, когда я только-только остановил на тебе взгляд. Неужели это правда, что ты ни разу не замечала, чтобы она написала хоть строчку? После твоего письма я тут поспрашивал и узнал, что у нее вышло целых семь книг. Семь! Моя бабка прожила вдвое дольше, чем твоя мама, но не состряпала бы и одной приличной строфы, даже если бы от этого зависела судьба мира.
Что еще ты узнала? Полагаю, стихотворения с именем и адресом этого Дэйви тебе не попадалось на глаза?
Люблю,
Пекан-Милтен, Скай
6 сентября 1940 года (не представляю,
какой это день недели!)
Милый Пол!
Нет, никаких адресов между страницами, но зато я нашла там цветы, травинки, завитки овечьей шерсти, песчинки. Похоже, она носила книги по всему острову, собирая в них то, что попадалось ей на пути.
В ее последнюю книгу «Из хаоса», с красной, почти не потрепанной от чтения обложкой, вложены фотографии. С одной мне улыбался веселый молодой мужчина в клетчатом пиджаке. На другой — темноволосая женщина в светлом платье из одних оборочек с тоской смотрит в объектив камеры. А еще на одной все тот же юноша в робе и академической шляпе, гордо выпятив подбородок, стоит рядом с молоденьким деревцем.
На последнем снимке, запрятанном в самом конце книги, изображена пара, идущая по улице. За ними слились в туманное пятно пешеходы и машины. Мужчина обеими руками обнял женщину за талию и наклонился, чтобы шепнуть ей что-то на ухо. Одну руку она поднесла к лицу, словно прячась от фотокамеры, но при этом счастливо смеется, запрокинув голову. В уголке фотографии кто-то надписал: «1915. Мы». Хотя снимок нечеткий, можно понять, что мужчина — тот же, что и на других фотографиях. Он же водитель «скорой помощи», изображенной на задней стене коттеджа «Сео а-нис». Женщина — это моя мама.
Этот снимок такой искренний и беззаботный! Только они двое во всем мире, случайно запечатленные фотокамерой в момент рождения тайного романа. Осторожность ее пальцев, прижатых к щеке, отступает перед безрассудным счастливым смехом. В этот миг размытое пятно городского пейзажа за их спинами ничего не значит. Должно быть, это и есть тот Лондон, который ищет мама и в котором снова желает оказаться. Хочет найти место для уединения, когда вокруг бушует война.