Снова позвонили, и я удивилась. Ведь никто не знает, что я тут живу, кроме моих домашних и самых близких друзей. А большинство друзей заняты сейчас своими мелкими детьми или маются с похмелья. Если только это не Амелия. Я знала, она поняла вчера по телефону, что я в печали, и я бы не удивилась, если бы она притащилась с двумя стаканами кофе и пакетом кексов, чтобы меня приободрить. Она уже не раз так делала. В дверь снова позвонили, и я, обнадеженная перспективой горячего кофе и сочувствия, отбросила одеяло и, не заботясь о том, как выгляжу, потащилась к двери. Распахнула ее, ожидая увидеть надежное плечо, в которое можно будет выплакать все мои беды, а вместо этого увидела Барри.
Он, кажется, удивился не меньше моего.
— Не думал, что ты здесь, — сказал он, оглядев меня с ног до головы.
Я поплотнее запахнула шерстяную кофту.
— Тогда чего названивал?
— Не знаю. Раз уж пришел, хотел убедиться, что тебя нет. — Он пожал плечами. Снова оглядел меня снизу доверху. Мой вид его явно не впечатлил. — Кошмарно выглядишь.
— Потому что кошмарно себя чувствую.
— Ну и поделом тебе, — язвительно сообщил он.
Я закатила глаза.
— Что тебе надо?
— Принес кое-какие твои вещи.
Похоже на предлог, чтобы прийти и снова начать меня изводить. Там небось старые телефонные счета, наушники и пустые коробочки от CD.
— Я знаю, тебе они нужны, — сказал он и развернул тряпку. Я увидела мамину шкатулку с драгоценностями.
И немедленно расплакалась, слезы потекли ручьем. Он растерялся и не знал что делать. Раньше он бы начал меня утешать, но теперь мы просто стояли как чужие. Два совершенно посторонних человека. Хотя посторонние нередко проявляют сочувствие, а тут я рыдала, а он на меня тупо смотрел.
— Спасибо тебе. — Я шмыгнула носом и попыталась успокоиться.
Взяла у него шкатулку, а он неловко переминался с ноги на ногу и не знал, куда девать руки. Наконец сунул их в карманы.
— Я также хотел сказать… — начал он.
— Нет, Барри, пожалуйста, не надо, — слабо запротестовала я. — Честное слово, я больше не могу слушать то, что ты хочешь мне сказать. Мне жаль, очень-очень жаль, жальче, чем ты можешь это себе вообразить, что я тебя обидела. Я поступила ужасно, но я не могу заставить себя любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Мы с тобой не подходим друг другу, Барри. Я не знаю, как мне еще перед тобой извиниться, не знаю, что я еще могла бы сделать. Остаться? Чтобы мы оба были абсолютно несчастны? Господи… — Я яростно утерла слезы. — Барри, я знаю, что была неправа, прости меня. Прости. Ладно?
Он сглотнул, умолк на какое-то время, и я приготовилась к очередной порции оскорблений.