У Квик-Квика только лишь одноствольная шомполка, но он с ней не расстается даже тогда, когда готовит обед. Он и спит с ней, и с собой прихватывает каждый раз, когда ему, что называется, приспичит. Нож все время придется держать открытым, но ведь когда-то надо и спать! Хорошего напарника я подобрал себе в дорогу!
Целый день я ничего не ел. И решения еще никакого не принял, когда услышал, что кто-то напевает. Это возвращался Квик-Квик. Спрятавшись за куст, я стал за ним наблюдать. Он идет и несет на голове пакет, а когда почти поравнялся с островом, я вышел из-за куста. Улыбаясь, Квик-Квик передал мне свою ношу, завернутую в мешок из-под муки, выбрался на берег рядом со мной и направился к хижине. Я последовал за ним.
– Хорошие новости, Папийон. Шоколад вернулся. Лодка пока при нем. Он говорит, что она спокойно выдержит груз в пятьсот килограммов и более без всякой осадки. А то, что ты держишь в руках, – это мешки для главного паруса и кливера. Первая партия. Завтра принесем остальные. Ты пойдешь со мной и сам посмотришь лодку – годится или нет.
Все это Квик-Квик объясняет, не поворачивая головы в мою сторону. Мы идем гуськом: впереди чушка, за ней он, а следом я. Лихорадочно соображаю: не похоже, чтобы он намеревался запихнуть меня в угольную яму. Зачем тогда ему брать меня с собой осматривать лодку? Уже понес затраты на побег – вот мешки купил.
– Яма-то обвалилась. Дождь, черт его побери! Налило столько воды, что все раскисло. В этом нет ничего удивительного.
Но он и не подумал взглянуть на яму, а вошел прямо в хибару. Я не знал, что сказать и что предпринять. Притвориться, что ничего не заметил, вряд ли пройдет. Довольно-таки странно пребывать целый день на острове и ни разу не подойти к яме, до которой от жилья всего-то метров двадцать пять.
– У тебя же огонь погас.
– Да? Не обратил внимания.
– Значит, ты ничего не ел?
– Нет. Но я и не голоден.
– Нездоровится?
– Нет.
– Тогда почему же не поел супу?
– Сядь, Квик-Квик. Надо поговорить.
– Позволь сначала развести огонь.
– Не надо. Хочу с тобой поговорить, пока еще светло.
– Что случилось?
– А то, что яма обвалилась и обнажила трех человек, которых ты поджариваешь в ней. Можешь ты это объяснить?
– Ах вот что тебя беспокоит! – И, нисколько не смутившись, он посмотрел мне прямо в лицо. – После такого открытия ты места себе не находишь. Понимаю, это вполне естественно. Счастье еще, что ты не запорол меня ножом в спину. Послушай, Папийон, эти трое были ищейками. С неделю, точнее, десять дней тому назад я продал Шоколаду хорошую партию древесного угля. Китаец, которого ты видел здесь, помог мне вытащить мешки с острова. Сложное это дело: с помощью веревки длиной более двухсот метров приходится тянуть целый поезд из мешков по трясине. Короче, отсюда до ручья, где стояла пирога Шоколада, мы порядком наследили. Некоторые старые мешки прохудились, и из них вываливался уголек. По этим следам и стал кружить первый охотник. По крику зверей я понял, что в буше творится неладное. Я его засек, а он меня не заметил. Зайти с противоположной стороны и, сделав полукруг, напасть сзади никакого труда не составило. Дурень отправился на тот свет, даже не увидев, кто его порешил. Я тебе уже говорил, что трясина засасывает людей, но через несколько дней она выбрасывает трупы на поверхность. Поэтому я притащил его сюда и свалил в яму.