— Ну, ну, шут, — предостерегающе сказал Раньеро. — Не тебе говорить об этом.
— Так это вовсе не я. Это сказал ангел. — Шут с невинным видом посмотрел на Раньеро. — Но слушайте дальше, благородные победители Иерусалима! Вы думаете, апостол Пётр возрадовался, глядя на горящую свечу? Нет, он стал сокрушаться ещё больше. И вот что он возразил ангелу: “Ты думаешь, этот рыцарь счастлив оттого, что Гроб Господень освобождён от неверных? О, если бы так! Нет, он тщеславно радуется своей славе, ведь он признан самым храбрым после герцога Готфрида! Вот отчего он так радостен и горд”.
Все гости Раньеро дружно расхохотались. Раньеро, хотя в нём клокотал гнев, тоже рассмеялся.
Шут скатился с бочки и остановился возле выхода из шатра.
— Но апостол Пётр никак не мог утешиться, и потому ангел снова заговорил. “Пётр, Пётр, — сказал ангел, — посмотри, как рыцарь Раньеро оберегает пламя своей свечи. Он заслоняет свечу от ветерка и отгоняет ночных бабочек, чтоб пламя не погасло. Попомни моё слово, привратник Божий! Когда-нибудь ты откроешь двери рая рыцарю Раньеро ди Раньери! Ты увидишь, он будет приходить на помощь вдовам и несчастным, ухаживать за больными и утешать сокрушённых сердцем так же ревностно, как он охраняет сейчас святое пламя!”
Тут уж все рыцари просто покатились от хохота. Ведь все они отлично знали Раньеро, неистового и беспощадного.
Этого Раньеро уже не мог стерпеть. С бешеным рычанием он вскочил с места и бросился на шута. При этом он нечаянно толкнул стол и свеча упала. В мгновение ока Раньеро подхватил свечу и не дал ей погаснуть. Но пока он снова укреплял её в подсвечнике, шут, кривляясь, хихикая и присвистывая, выскользнул из шатра. Мгновение, и он скрылся в бархатном мраке южной ночи.
Между тем гости не могли вдоволь насмеяться.
— Ох, Раньеро, утешитель скорбящих, — сказал один из рыцарей, задыхаясь от смеха и вытирая невольные слезы. — Ты уж прости, но на этот раз тебе никак не удастся послать Мадонне во Флоренцию самое дорогое, что ты добыл в бою.
— Это почему? — резко спросил Раньеро.
— А потому, — ответил рыцарь, отхлебнув вино из кубка, — что самое драгоценное из твоей добычи — пламя этой свечи. Может, ещё скажешь, что ты его пошлёшь во Флоренцию, а, Раньеро? Ну что ты молчишь, словно онемел?
Снова расхохотались рыцари, а один из них прямо-таки свалился со скамьи на груду ковров.
Раньеро побагровел, потом побледнел, но всё-таки сдержался.
Он подозвал к себе старого оруженосца, убелённого сединами, верного и преданного.
— Собирайся в долгий путь, мой друг Джованни! — сказал Раньеро. — Завтра ты отправишься во Флоренцию с этим священным пламенем.