— Если бы не ваше собственное поведение, можно было бы счесть происшедшее случайностью, — фыркнула Деларми. — Не слыхала, чтобы даже математические формулы Селдона ликвидировали все случайности в Галактике, если, конечно, говорить о том, что может произойти с отдельными людьми. Или у вас тоже интуиция? (Два-три Оратора испуганно вздохнули, заметив, что Деларми нанесла косвенный удар Первому Оратору.)
— Дело не в моем поведении. Никакая это не случайность. Это преднамеренное покушение.
— Как можем мы убедиться в этом? — мягко спросил Первый Оратор, вынужденный против своей воли пожалеть Гендибаля после предыдущей реплики Деларми.
— Мое сознание открыто для вас, Первый Оратор. Я передаю вам и всем присутствующим на Заседании свои воспоминания о происшедшем.
Процесс передачи занял всего несколько мгновений.
— Ужасно! — воскликнул Первый Оратор. — Вы вели себя поистине достойно в обстоятельствах, когда все было против вас. Я согласен, Оратор, думляне вели себя крайне нетипично, и этот вопрос заслуживает исследования. Прошу вас, присоединитесь к собранию.
— Минуточку! — взорвалась Деларми. — Как можем мы быть уверены, что описание соответствует действительности?
Гендибаль вспыхнул, залился румянцем, но сдержался.
— Мое сознание открыто.
— Знавала я открытые сознания, — хмыкнула Деларми, — которые были открыты весьма приблизительно.
— Не сомневаюсь в этом, Оратор. Ведь вам, как и всем нам, не укрыться от остальных. Но мое сознание, если уж я говорю, — открыто.
Первый Оратор вмешался:
— Давайте воздержимся от дальнейших…
— Позвольте прервать, Первый Оратор, по вопросу о личных привилегиях, — оборвала его Деларми.
— Слушаю вас, Оратор Деларми.
— Оратор Гендибаль обвинил одного из нас в попытке покушения на его жизнь. Вероятно, он имеет в виду, что некто спровоцировал крестьян напасть на него. До тех пор пока это обвинение не снято, я вправе считать себя оскорбленной, как и любой из присутствующих, не исключая вас, Первый Оратор.
— Не желаете ли снять высказанное обвинение, Оратор Гендибаль? — предложил Гендибалю Шендесс.
Гендибаль опустился в кресло, крепко обхватил себя руками, будто защищая что-то свое, и сказал:
— Я готов сделать это, как только кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить мне, почему думлянский крестьянин подговорил своих дружков напасть на меня, дабы помешать мне вовремя явиться на Заседание Стола.
— Для этого может быть тысяча причин, — сказал Первый Оратор. — Повторяю, происшедшее заслуживает изучения. Но согласны ли вы сейчас, Оратор, в интересах продолжения начатой дискуссии снять предъявленное вами обвинение?