—Ты лишь усугубляешь допущенную ошибку.
—Доктор Фитч, — вмешался Джон, — для беседы с Лиз едет федеральный обвинитель…
—Элизабет.
—Вы выслушаете, что он скажет, какие меры будут приняты для безопасности вашей дочери. Понимаю, вы потрясены и должны все обдумать. Мы перевезем вас с дочерью в новое место, где будет возможность поговорить с ней и обсудить сложившееся положение.
—Я не намерена и не обязана куда-либо ехать с тобой, если только через пару дней ты не придешь в чувство и не станешь рассуждать разумно, — обратилась Сьюзен к Элизабет. — Когда осознаешь, в каком положении оказалась и всю тяжесть последствий. А пока скажу доктору Фриско, что ты заболела и потом нагонишь упущенное. Подумай хорошенько, Элизабет. Есть вещи, которые исправить невозможно.
Сьюзен ждала ответа, плотно сжав губы, но дочь молчала.
—Дай знать, когда будешь готова вернуться домой. Всего хорошего, помощники федерального маршала. — Сьюзен направилась к выходу, но Джон ее остановил.
—Одну минуту, доктор Фитч. — Он достал рацию. — Это Барроу. Доктор Фитч выходит, нужно сопроводить ее до места жительства.
—Хорошо. Ждем.
—Не одобряете моего решения? — осведомилась Сьюзен.
—Вы не нуждаетесь в моем одобрении. Но ваше решение действительно мне не по душе.
—Вы правы, ничье одобрение мне не требуется. — Она вышла из комнаты, даже не взглянув на дочь.
Вскоре Джон вернулся и застал Терри сидящей рядом с Элизабет. Она ласково гладила девушку по плечу.
—У людей разная реакция на страх и неприятности, — попытался утешить он.
—Она не испугалась и не встревожилась. Во всяком случае, эти чувства не являются преобладающими. Прежде всего, она разозлилась из-за доставленных неудобств. Я это понимаю.
—Она неправа, — поддержала Терри. — Знаю, это твоя мама, но она глубоко заблуждается.
—Она всегда права, а мамой никогда не была. Можно я пойду к себе и посижу одна?
—Конечно. Только знаешь, Лиз, нет на свете людей, которые всегда правы и ни разу не ошиблись.
—Вот сучка, — буркнула Терри, когда девушка вышла из комнаты. — Бессердечная сучка. Явилась сюда, одетая с иголочки, и принялась пинать бедную девчушку.
—Она ни разу не прикоснулась к ней, не обняла дочку, не спросила, как та себя чувствует. Не поблагодарила Господа, что девочка жива и невредима. Если вся жизнь Лиз прошла в такой обстановке, то, пожалуй, уж лучше стать охраняемым свидетелем.
*
В течение двух часов Элизабет беседовала с мистером Помроем из генеральной прокуратуры. Пришлось снова шаг за шагом вспоминать события прошлой ночи. Но на сей раз ее перебивали, просили пояснить некоторые детали, вернуться назад, потом снова забежать вперед. Мистера Помроя сопровождали трое мужчин в темных костюмах. Один из них записывал каждое слово, хотя весь допрос записывался на магнитофон.