Советские историки преподносили это, как борьбу истинных ленинцев, с примкнувшими во время революции и гражданской войны к большевикам, эсерами, меньшевиками, троцкистами, иными уклонистами правого или левого направления, и прочими пробуржуазно настроенными временными попутчиками партии. По большей части так оно, наверное, и было. Но всё равно, по большому счёту, это была борьба за власть. К тому же, совсем не обязательно, что в партии были сплошь и рядом идейные борцы, придерживающиеся, якобы, разных взглядов, сделавших в итоге, их непримиримыми врагами (например, Сталин и Троцкий).
Довольно частым явлением в мировой истории есть тот факт, что во времена смут, в "мутной водице", на видные места, а порою и на довольно ответственные руководящие посты в государстве, пробирались, благодаря своей наглости, смекалке, если хотите смелости, а порою и просто случаю, люди совершенно беспринципные, неразборчивые в средствах карьеристы, и даже обычные проходимцы. Всего этого добра хватало и в партии Ленина. Им тоже хотелось порулить или хотя бы подержаться за штурвал корабля с названием СССР. Что поделаешь, — герои революции и гражданской были обычными людьми, далеко не все и не всегда бескорыстны, безупречны, с чистыми руками и совестью. К тому же по ходу кровопролитных войн (Первой Мировой, революции и гражданской) длившихся в России почти целое десятилетие, привыкшие к тому, что все проблемы лучше всего, надёжнее и быстрее, решает "товарищ маузер", поэтому последнее и самое веское "слово" ещё долго оставалось именно за ним.
В смертельной схватке внутри партии победительницей вышла группировка возглавляемая Иосифом Джугашвили, — товарищем Сталиным, истинным ленинцем, и отцом народов, как говорили о нём во времена его правления. Но с развалом Советского Союза, это время борьбы за власть и время пребывания у власти Сталина назовут мрачными временами засилья, репрессий и кровавого террора. И первым, кто начал наступление на мёртвого Сталина был один из его выдвиженцев, видный член партии ещё с тридцатых и сороковых годов товарищ Никита Сергеевич Хрущёв. Это ему, сталинскому "соколу" и, по высказываниям тех, кто знал его лично, одному из активнейших "тружеников" на ниве репрессий, предлагавшему, устраивать публичные казни даже на Красной площади, принадлежат слова, сказанные в декабре 1939 года: "Все народы Советского Союза видят в Сталине своего друга, отца и вождя. Сталин — друг народа в своей простоте. Сталин — отец народа в своей любви к народу. Сталин — вождь народов в своей мудрости руководителя борьбой народов". (Кстати, пройдёт совсем немного времени и примерно тоже самое лизоблюды-товарищи в ЦК и Президиуме будут, захлёбываясь слюной от восторга, кричать с высоких трибун и о Никите Сергеевиче, а затем, и, о скинувшем его, с помощью всё тех же лицемерных подхалимов-товарищей, — о товарище Брежневе.) Это он, Хрущев, когда, как-то, однажды принес Сталину очередной список "врагов народа", — то Сталин даже усомнился: "Неужели так много?" — "Их гораздо больше, товарищ Сталин, вы не представляете, сколько их!" — не моргнув, ответил наш будущий поборник гуманности и справедливости. Но пройдёт всего лишь 17 лет после произнесённой хвалебной речи в честь товарища Сталина и лишь три года после его смерти, и Хрущёв набросится на умершего вождя, обвиняя его в кровавых репрессиях, в неудачах первых годов Великой Отечественной войны, и даже обзовёт его трусом и паникёром. Его, о котором, как вспоминал Риббентроп в "Тайной дипломатии III Рейха", даже злейший враг Сталина А. Гитлер, "…говорил — в присущей ему манере — … с большим восхищением. Он сказал: "На этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твёрдости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления".