Вот так вот принимали рядовые люди этот выпад против Сталина, так смотрел народ на те, довольно мутные события. И ещё долго, даже в восьмидесятых годах, во многих частных домах и квартирах, а так же на стёклах автомобилей можно было видеть портрет Сталина. Это красноречиво говорило не только об отношении довоенного поколения, да и тех, кто родился вскоре после войны, к Сталину, но и об иссякшем лимите доверия к партии, — являлось своеобразным тихим жестом демонстрации протеста народа той политике, которую повело советское руководство после смерти вождя.
Поэтому в Хрущёве многие сегодня склонны видеть первого, кто начал убивать в советских людях веру в то что "будет людям счастье, счастье на века (и что) у советской власти сила велика". Первого, при ком социалистический строй стал пробуксовывать.
— "Насчет Хрущева я могу согласиться, потому что он за десять лет успел сделать такое, что враг не смог бы. Это хуже, чем враг. Так развалить то, что построено! Сейчас говорят, Сталин виноват в нашем отставании. Нет, извините, при Сталине мы так перли вперед, что дай бог!"
Такого мнения о Хрущёве и Сталине придерживался Алексей Иванович Шахурин, нарком авиационной промышленности в годы войны, кстати, тоже знавший, что такое быть репрессированным не понаслышке.
Как это не парадоксально но, его единомышленником в оценке Хрущёва оказался и один из самых одиозных врагов СССР, господин У. Черчилль. И когда в конце ноября 1964 года, в парламенте Англии на праздновании 90-летия Черчилля за него был предложен тост как за самого ярого врага России, то он скромно ответил: "К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда стране Советов в 1000 раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!".
Хрущёв, который на XX съезде объявил, что нетерпимость Сталина к чужим мнениям была главным свойством его характера, ставшая причиной многих тяжелых последствий для советской страны, видимо, уже под конец жизни понял, что нельзя строить добротное здание без крепкого фундамента, и что этим фундаментом в строительстве социалистического общества как раз и являлся Сталин и его время. И вероятно, пытаясь хоть как-то поправить положение и реабилитировать Сталина, он писал в своих воспоминаниях что, когда доказываешь Сталину "свою правоту и если при этом дашь ему здоровые факты, он в конце концов поймет, что человек отстаивает полезное дело и поддержит…. Бывали такие случаи, когда настойчиво возражаешь ему, и если он убедится в твоей правоте, то отступит от своей точки зрения и примет точку зрения собеседника. Это, конечно, положительное качество".