В глубине Леонтьевского переулка отряд опять попал под обстрел. Правда, выстрелы были одиночными и прицельными, видимо, большевики стреляли издалека. Но на всякий случай полковник Гаврилов скомандовал:
— Разбиться в цепь, держать дистанцию друг от друга пять-десять метров, передвигаться вперед короткими перебежками.
Вскоре добровольцы оказались перед зданием градоначальства, не понеся больше никаких потерь. Их там уже с нетерпением ждали, и приветствовали радостными возгласами. Из рассказов юнкеров и офицеров стало известно, что еще накануне вечером к наглухо закрытым железным воротам градоначальства подходили большевики и требовали его немедленной сдачи. Получив отказ, они всю ночь вели по зданию винтовочный и пулеметный огонь…
Словно в подтверждение их слов вскоре начался новый обстрел. Тем самым большевики устроили прибывшему пополнению самое настоящее боевое крещение. С жалобным звоном начали разлетаться пока еще остававшимися целыми стекла. Студенты, в том числе и Иван, залегли под окнами в большом зале на втором этаже, и стали стрелять, почти не целясь, в направлении домов на противоположной стороне бульвара. Лично он никого из противников разглядеть так и не смог, поэтому не был уверен, попал ли он хоть в кого-нибудь. От возбуждения и ощущения опасности кровь буквально кипела в нем. Вскоре несколько студентов получили ранения разной степени тяжести, и их отнесли в подвал. Но оказывать им медицинскую помощь было некому и нечем.
Спустя еще пару минут шальной пулей, попавшей ему прямо в сердце, был сражен однокурсник Ивана Юра Петровский, живший в одном из сретенских переулков. Стоя над его телом, Иван с горечью размышлял о том, что судьба человека воистину непредсказуема. Он невольно вспомнил о том, как они сидели на занятиях, вместе в веселой студенческой компании отмечали в этом году Рождество и прочие мелочи, из которых, по сути дела, и состоит вся наша жизнь. И вот теперь он лежит здесь холодный и бездыханный. Скорее всего, что Юрка даже представить себе не мог, что окончит свои дни подобным образом.
Но долго предаваться горестным мыслям ему не дали большевики. Как вскоре выяснилось, спорадический обстрел с противоположной стороны бульвара был просто цветочками по сравнению с тем, что добровольцев ждало впереди. Через некоторое время сочувствующие большевикам солдаты выбили юнкеров из Страстного монастыря и заняли господствующий над всеми окрестностями дом Нирнзее — Рубинштейна, расположенный на пересечении Тверской улицы и Тверского бульвара. Затем они установили на его верхних этажах пулеметы, как раз там, где раньше располагались известные на всю Москву кафе «Крыша» и «Театр миниатюр с музыкой», и оттуда начали поливать свинцом здание градоначальства.