При виде этой очаровательно-горестной картины, впечатление от которой усиливали легкие мазки, которыми она была написана, мистер Тренор участливо заворчал. Если бы еще сутки назад его супруга завела с ним разговор о будущем мисс Барт, он сказал бы, что девушке с такими дорогостоящими запросами и без денег лучше бы выйти замуж за первого попавшегося богача, но теперь, сидя рядом с этой самой девушкой, ищущей у него поддержки и участия, заставившей его почувствовать, что он понимает ее лучше, чем ближайшие подруги, и порукой тому была ее восхитительная близость, он был готов поклясться, что подобное замужество — просто надругательство и что, как человек чести, он просто обязан сделать все возможное, дабы ее бескорыстие не обернулось для нее тяжкими последствиями. Этот порыв подогревался вдобавок мыслью о том, что, выйди она замуж за Грайса, ее окружали бы лесть и одобрение, тогда как отказ принести себя в жертву выгоде сулит ей лишь одинокое противостояние нужде. Черт возьми, если он мог найти способ выручать в такой же ситуации записную попрошайку Керри Фишер, которая была для него не более чем приятной привычкой — вроде сигареты или коктейля, он, конечно же, постарается сделать все возможное для девушки, пробудившей в нем самые возвышенные чувства, излившей ему свои беды с доверчивостью ребенка.
Тренор и мисс Барт возвратились после заката, и по пути в поместье он попытался на удачных примерах убедить ее, что, если она ему доверится, он сможет обеспечить ей кругленькую сумму без существенного риска для ее небольшого состояния. Она была слишком далека от тонкостей биржевых манипуляций, чтобы понять его технические разъяснения или даже осознать, что некоторые пункты этих разъяснений весьма расплывчаты; туманность, окутывавшая денежные махинации, была завесой для ее замешательства, и, несмотря на всеобъемлющий сумрак, надежды влекли ее, словно фонари в тумане. Она поняла только то, что ее скромное вложение может, как по волшебству, умножиться без всякого риска для нее. Уверенность, что это чудо не за горами, что промежуток между неизвестностью и результатом будет совсем недолгим, избавила ее от длительных сомнений.
Словно камень упал у нее с души, она как будто избавилась от тяжкой работы. Ее сиюминутные тревоги рассеялись как по волшебству, и до чего же легко было сознавать, что никогда снова она не окажется в подобном положении. И поскольку необходимость экономить и во всем себе отказывать отступила, она почувствовала, что готова принять любые требования, которые жизнь может ей предъявить. Поэтому, когда Тренор прямо теперь, по дороге домой, придвинулся ближе и взял ее руку в свою, она лишь вздрогнула от минутного приступа отвращения. Это просто часть игры, он должен быть уверен, что ее обращение к нему было мгновенным порывом, спровоцированным приязненным отношением, которое он у нее вызывал. Возвратившаяся способность управлять мужчинами не только утешила ее уязвленное самолюбие, но и помогла ей избавиться от мысли о притязаниях, на которые намекало его поведение. При всей его показной солидности, он был грубый, тупой мужлан, простой статист в дорогостоящей постановке, устроенной на его же деньги, — конечно же, умной девушке нетрудно будет вертеть им и, пользуясь его тщеславием, заставить его чувствовать себя обязанным ей.