Лэнгдон согласился. — Я не знаю… Я не помню, чтобы встречал ее, но каждый раз, когда я вижу ее лицо, у меня возникает непреодолимое чувство, что я должен помочь ей.
Очень жаль. Очень жаль.
Лэнгдон вдруг подумал, не относились ли его странные извинения к седовласой женщине. Подвел ли я ее каким-то образом? От этой мысли живот скрутился в узел.
Лэнгдону показалось, что кто-то убрал жизненно важное оружие из его арсенала. Я ничего не помню. Будучи эйдетиком с детства, он больше всего рассчитывал на свою память, как на важнейший интеллектуальный ресурс. Для человека, привыкшего вспоминать малейшую деталь из увиденного, жизнь без памяти была сравнима с попыткой посадить самолет в кромешной тьме без радара.
— Кажется, твой единственный шанс найти ответы — это расшифровать карту, — сказала Сиенна. — Какие бы тайны она не скрывала… думаю, это причина, почему за тобой охотятся.
Лэнгдон кивнул, обдумывая слово «catrovacer» на фоне извивающихся тел дантовского ада.
Внезапно Лэнгдона осенило.
Я пришел в себя во Флоренции.
Ни один город в мире не был так тесно связан с Данте, как Флоренция. Данте Алигьери родился и вырос во Флоренции, согласно легенде, влюбился в Беатриче во Флоренции и был жестоко изгнан из родного дома во Флоренции, обреченный годами скитаться по Италии, страстно мечтая о доме.
— Ты бросишь всё, к чему твои желанья стремились нежно, — написал Данте об изгнании. — Эту язву нам всего быстрей наносит лук изгнанья.
Вспомнив слова из семнадцатой песни Рая, Лэнгдон посмотрел вправо, через реку Арно, на далекие шпили старой Флоренции.
Лэнгдон представил внешний вид старого города — толпы туристов, пробки и оживленное движение по узким улочкам, вокруг знаменитого Флорентийского собора, музеев, часовен и торговых районов. Он подозревал, что они смогут испариться в толпе людей, если Сиенна разобьет трайк.
— Старый город — вот куда нам нужно, — сказал Лэнгдон. — Если ответы существуют, тогда они, возможно находятся там. Старая Флоренция была целым миром для Данте.
Сиенна кивнула в знак согласия и прокричала через плечо.
— К тому же, там будет безопасней — много мест, где можно спрятаться. Едем к Римским воротам, оттуда мы сможем пересечь реку.
Река, подумал Лэнгдон с трепетом. Известное путешествие Данте также начиналось с пересечения реки.
Сиенна надавила на газ, и пейзаж позади начал постепенно расплываться. Лэнгдон в это время мысленно прокручивал в голове образы ада, мертвых и умирающих, десяти рвов Малеболже с врачевателем в маске чумы и странного слова CATROVACER. Он задумался над словами, нацарапанными в нижней части Карты — Истина откроется глазам смерти — и подумал, что зловещее выражение могло быть цитатой Данте.