В последнее время обстоятельства очень изменились. Непроницаемая тайна, окружавшая личность благородного вождя Лиги Алого Первоцвета, прежде служила достаточной порукой за безопасность его предприятий; но теперь один уголок таинственного покрывала был приподнят грубыми руками: Шовелен, бывший уполномоченный французского правительства при английском дворе, не сомневался больше в тождестве сэра Перси Блейкни с Рыцарем Алого Первоцвета, а Колло д’Эрбуа видел его в Булони и был им одурачен. С тех пор прошло четыре месяца, и большую часть этого времени Блейкни провел во Франции; избиения в Париже и провинции приняли такие ужасающие размеры, что почти ежечасно требовалась бескорыстная помощь маленького кружка героев. По одному слову любимого вождя эти молодые люди, баловни общества, бросали жизнь, полную удовольствий и развлечений, чтобы рисковать жизнью ради невинных, беспомощных жертв деспотов, не знавших жалости. Люди семейные, как Фоуке, Гастингс и другие, по первому призыву начальника бросали жен и детей и шли на помощь несчастным, и Арман, не связанный семьей, имел право требовать, чтобы его больше не отстраняли от дела.
В Париже он не был около пятнадцати месяцев и был поражен переменой, какую нашел в нем. Его охватило жуткое чувство одиночества. Хотя улицы были полны народа, но на лицах всех окружающих он видел одно и то же выражение какого-то застывшего испуга, словно жизнь вдруг сделалась для них какой-то страшной загадкой.
Сложив своей незатейливый багаж в указанном ему грязноватом помещении, Арман, с наступлением темноты, пошел бесцельно бродить по улицам, инстинктивно приглядываясь, не встретится ли знакомое лицо. В этот поздний час на площади Революции, где совершала свое страшное дело гильотина, все уже стихло, и на пустынных улицах не слышалось предсмертных воплей осужденных; но общий мрачный вид города произвел на Армана удручающее впечатление.
Побродив около часа по улицам, Арман уже повернул домой, как вдруг его окликнул чей-то мягкий, веселый голос, сразу напомнивший ему то счастливое время, когда сумасбродный барон де Батц, бывший блестящий гвардейский офицер, забавлял Маргариту безумными планами ниспровержения все усиливавшейся власти народных представителей.
Арман очень обрадовался этой встрече и тотчас согласился на предложение барона отправиться в один из театров, чтобы на свободе побеседовать о старых временах.
— Поверьте, мой друг, здесь — самое безопасное место для разговоров, — сказал де Батц. — Я изучил все закоулки этого проклятого города, где кишмя кишат шпионы, и пришел к заключению, что самое безопасное место — маленькая ложа авансцены. Из-за шума голосов на сцене и среди публики никто не услышит разговора сидящих в ложе лиц, кроме тех, кому он предназначается.