— Когда мы выходили из Парижа, ничего еще не было слышно, — задумчиво ответил Блейкни. — Мне это было даже непонятно. А теперь довольно болтать, — весело прибавил он. — Садитесь на коня, а ты, Гастингс, помни, что в твоих руках будет судьба Франции, хотя и заснувшая.
— А вы? — в один голос воскликнули все трое.
— Я не поеду с вами. Доверяю ребенка вам. Поезжайте прямо в Мант; вы будете там часов около десяти; отправляйтесь на улицу Лa-Typ и позвоните в дом номер десять; дверь вам откроет старый человек; скажете ему одно слово: «Enfant»[6], на которое он должен ответить: «De roi»[7]. Передайте ему ребенка, и да благословит вас Бог за оказанную сегодня ночью помощь!
— А вы, Блейкни? — повторил Тони, и в его голосе зазвучала искренняя тревога.
— Я отправляюсь прямо в Париж, — спокойно ответил он.
— Для чего? Перси, ради Бога, понимаете ли вы, что собираетесь сделать?
— Прекрасно понимаю.
— Да ведь там все вверх ногами перевернут, чтобы разыскать вас; там уверены, что это — дело ваших рук.
— Я это знаю.
— Блейкни!
— Ты лишь теряешь время, Тони. Ведь Арман в Париже; я сам видел его в коридоре в Тампле в обществе Шовелена.
— Боже! — воскликнул Гастингс.
Все молчали, понимая, что Перси не оставит друга, брата Маргариты, в руках врагов.
— Один из нас останется с тобой? — немного погодя спросил Эндрю.
— Да! Я хочу, чтобы Тони и Гастингс, передав ребенка, как можно скорее добрались до Кале и поддерживали там связь с «Мечтой». Шкипер предупрежден. Скажите ему, чтобы он не уходил из Кале. Я надеюсь, он скоро мне понадобится. А теперь на коней! — весело прибавил Блейкни. — Гастингс, когда ты будешь готов, я передам тебе ребенка. Он будет в полной безопасности у тебя на седле, если ты его привяжешь к себе ремнем.
Больше ничего не было сказано. Гастингс и Тони вывели лошадей из рощи на дорогу, вскочили в седла, а маленького мальчика, ради спасения которого они потратили столько времени и выказали столько бескорыстной преданности и героизма, устроили на седле лорда Гастингса.
— Придерживай его рукой, — посоветовал Блейкни, — хотя лошадь твоя кажется очень смирной. Ну, скорее в Мант, и да хранит вас Господь!
Обменявшись последними приветствиями и еще раз пожав руку своему вождю, молодые люди скрылись в темноте.
Помолчав несколько минут, Фоуке отрывисто спросил:
— Что мне теперь делать, Блейкни?
— Прежде всего, дорогой, запряги одну из оставшихся трех лошадей в угольную повозку, а затем тебе, пожалуй, придется возвращаться по той же дороге. Потом продолжай выгружать уголь; таким образом, ты не будешь привлекать к себе внимания.