Черные глаза с фиолетовым отсветом смотрели спокойно, чуть насмешливо и явно издеваясь. И тем противнее под этим безжалостным взглядом оказалось ощутить, как по щекам побежали предательские слезы. Горькие, бессильные слезы.
— Не поможет, — усмешка стала шире.
Закрыв глаза, я судорожно вздохнула и едва слышно прошептала:
— Я сниму…
Мои руки мгновенно отпустили. Но не меня. Дастел все так же наваливался всем телом, вжимая меня в твердые доски, справа стоял носатый, на его губах играла все та же жестокая усмешка, в глазах отчетливо читалось что-то пошлое и алчное, рыжий выглядел еще хуже — он тяжело дышал и взгляд его блуждал по моим плечам и груди. Казалось, только Норта интересовал артефакт. Тот самый, который он ошибочно за амулет принял.
— Жду, — холодно напомнил Дастел.
И даже слегка отодвинулся, давая пространство для маневра. Опустив глаза, дрожащими руками я потянулась к цепочке, с трудом и с четвертой попытки расстегнула замочек, вздрогнула, услышав тихий звон, и не глядя, протянула некроманту.
Холодные пальцы прикоснулись к моим, отбирая артефакт, и так как я все так же стояла с опущенной головой, увидела, как небрежным движением Дастел засунул его в карман брюк. Небрежно, безразлично, с полной уверенностью, что лишил меня единственной защиты.
— Я первый, — нетерпеливо напомнил носатый.
Норт показательно отступил на шаг. Жесткие пальцы обхватили подбородок, запрокидывая голову, отвратительный рот накрыл мои губы. Поцелуй оказался жесткий, наглый, безжалостный, но прервался быстро.
— Сладкая девочка, — произнес носатый, уже тоже тяжело и хрипло дыша, — а с виду не скажешь.
— Договоришься сейчас, и первым буду я, — бросил Норт.
— Или я, — рука рыжего скользнула по моему телу.
Хотелось реветь в голос. И еще вымыться. И жизнь исковеркать всем троим так, чтобы навсегда поняли, каково это быть униженным, оскорбленным и беспомощным. Чтобы осознали, уроды! Чтобы на собственной шкуре испытали, что это такое…
Но все что у меня было, это амулет и впитанная им энергия заклинания Дастела. Энергия, которую безвозвратно поглотил бы амулет, но был способен отдать артефакт.
— Моя, — хрипло произнес носатый, — да, побродяжка? Ну-ка посмотри на меня.
Я подняла полный слез взгляд, взглянула в его темные глаза.
— Какая послушная девочка, — хмыкнул носатый, — а теперь поцелуй меня, милая. Давай, ты же хочешь, чтобы тебе не было больно, да?
— Да, — прошептала я помертвевшими губами, — не хочу.
И Дастел решительно произнес:
— Все, хватит.
Носатый поджал губы. Рыжий убрал лапы, скрестил их на груди и, прекратив изображать озабоченного урода, весело мне подмигнул.