Энджи вытянулась на спальнике и прикрыла глаза.
– А не пожрать ли нам? – оживился Шнобель.
Вот с виду – обычный мужик, некрупный, толстым назвать уж точно язык не повернется. А лишь бы пожрать!
– Предлагаю организовать разведку, – встрял Вик. – Чтобы не терять времени. Я так понял, ночевать здесь нельзя? Мы с Патриотом можем прогуляться…
– В Зоне нигде нельзя ночевать, – ответил я, – только в укрытии. Если очень припечет, конечно, в лесу тоже… Но не на свалке. Так что ты прав. Но в разведке смысла нет: за полчаса далеко вы не уйдете, а поблизости, вроде, чисто. Пойдем все вместе.
Шнобель обрадовался и принялся доставать консервы. Жевали без аппетита, просто потому, что нужно было. Патриот, движимый романтическими чувствами, соорудил из хлеба и тушенки огромный бутерброд для Энджи, но девушка задремала, и будить ее мы не разрешили: щеки Энджи порозовели, дыхание стало ровным.
– А постоянно это средство применять нельзя? – поинтересовался Вик. – И где найти Болотного Доктора?
– На болоте, – нехотя откликнулся Патриот, – но людей он не любит. Мне через третьи руки снадобье попало. И это не лекарство. Говорил же: оно маскирует болезнь, человек чувствует себя здоровым. Можно и с оторванной ногой побегать… только кровь все равно вытечет и все равно умрешь. Правда, без боли.
– Аналогия понятна. – Вик нахмурился.
Но почему Энджи сразу не сказала, что идет за лекарством? Боялась, что мы не решимся сопровождать умирающую? А ведь не решились бы, плюнули: благородство благородством, а ради чужого человека жизнью рисковать – плохая идея.
Девушка вздохнула и открыла глаза. Вид у нее был хорошо отдохнувшего человека, на губах вновь появилась улыбка.
– Спасибо, Патриот! Чувствую себя замечательно! Пожрать мне оставили что-нибудь?
Пригоршня, злобно покосившись на Патриота, подсел к Энджи и протянул бутерброд.
Пока доедали и собирались, я еще раз сверился с картой. Закрытая туманом область – клубящееся марево впереди. До нее ничего подозрительного не отмечено. Немного смущает то, что медведки на схему тоже не попали… Ладно, разберемся. Я на всякий случай закинулся обезболивающим и почувствовал себя сносно, даже хорошо: повеселевшая и похорошевшая Энджи внушала оптимизм, и не хотелось думать, какой ценой она расплатится за временное облегчение.
А вот после туманной области – деревня Желдаки, обитаемая или нет, непонятно. Потом заброшенная база, лес и собственно поле аномалий и соответственно – артефактов.
Как-нибудь выкрутимся, а там и лекарство обязательно найдем. А лекарство от рака – это, вспомнилось, Нобелевская премия. Интересно, за артефакт тоже дадут? Хороши мы будем, особенно – Пригоршня в своей вечной шляпе – на вручении. Представив Шнобеля в смокинге, прыснул, Никита, разомлевший от кормления больной, улыбнулся в ответ.