Селение лежало перед ними как на ладони. Двадцать – тридцать домов, беспорядочно разбросанных вдоль пологого склона. От полуразвалившихся, сложенных из дикого камня лачуг (времен освоения этих земель) до двухэтажных кирпичных коттеджей, укрывшихся за высокими прочными оградами. И только буйная зелень горных трав приглушала эту разницу, примиряя нищету хижин и блеск особняков.
Чуть в стороне – белоснежная мечеть. Небольшая, но очень ухоженная. Стройная стрела минарета увенчана золотым полумесяцем, а башню опоясывает шерефе – балкон для муэдзина, украшенный ажурной каменной резьбой. Орнамент настольно изящный, что казался невесомым. Его не успели испортить модными нововведениями. Громкоговорители здесь ни к чему – деревня небольшая. Скорее всего, даже муэдзина нет, и призыв на молитву произносит сам мулла.
Ниже по склону, пробивая дорогу между камней, извивается шумная горная река. Выше по течению, метрах в двухстах от деревни, – пулеметный дот и вышка с прожекторами. За ним высились два похожих на сторожевые башни утеса. Их называют воротами Арч-Корта, – здесь, в узком распадке, начинается путь через перевал.
Место для поселка выбрано удачно. В старину про него сказали бы следующее: «Основан в таком-то веке, на пересечении торговых путей…» Пути здесь пересекались, да. Только вряд ли их можно назвать «торговыми». На юго-востоке лежал Джохар-Юрт, на севере – граница с Русскими землями, а к западу – побережье, населенное сомалийскими племенами. Через это селение проходили караваны с рабами, захваченными пиратами. Чеченские банды, промышлявшие на равнине, и прочий разномастный сброд.
– Дядя Карим…
– Что случилось?
– Откуда вы с отцом так хорошо знаете здешние тропы? – тихо спросил Никита. – Бывали в экспедициях?
– Можно сказать и так, – кивнул алжирец, не отрываясь от бинокля. Затем бросил быстрый взгляд на Никиту и замолчал, словно вспомнив нечто очень неприятное. Дернул щекой, но все же ответил: – У меня были проблемы в этих местах. Личного характера.
– С горцами?
– Да.
– А отец?
– Он помогал их решать. В свое время хорошо погуляли в этих местах. Правда, после всего, что мы здесь устроили, лучше бы нам сюда не возвращаться.
– Почему?
– Кровная месть, Никита, у чеченцев сроков давности не имеет. А кровников у нас с твоим отцом найдется немало.
– Папа никогда не рассказывал про это.
– Это было давно. Лет десять назад, – Шайя задумчиво прищурился и провел рукой по бороде. – И правильно сделал, что не рассказывал. Незачем ворошить прошлое.
– Дядя Карим…
– Хватит вопросов, Никита. Смотри за своим сектором. Племянничек…