Кресло, в котором я сидел, было достаточно неудобным, и мне пришлось его застелить куском какой-то довольно красивой ткани с забавной структурой и приставить к стене здания, до нашего прихода бывшего местом расположения апартаментов офицеров местной стражи. С того места, где я сидел, открывался вид на развалины пригорода Ишакши. Между ними нет-нет да мелькала чья-то тень, но если бы это были не наши – то разговор у дежурных магов был бы короткий: пара-другая слабых массовых заклинаний – и всё. Мне также было видно колонну мертвецов – около двух тысяч из них уцелели в битве и сейчас были согнаны в одну большую толпу. Мертвяки время от времени издавали разнообразные простейшие звуки – от стона до короткого рыка или хрипа. Иногда мне казалось, что они так переговариваются между собой – чем Ахеш не шутит? Оживших контролировало два или три десятка старших жриц – мне просто было лень считать важно прохаживающихся вокруг толпы мертвецов жриц и жрецов-атретасов. Если бы меня спросили, я сказал бы упокоить их окончательно и не возиться с их контролем. Всё равно толку от них в открытом столкновении – ноль. Но командовала на данный момент парадом Элтруун, и лезть в её курятник (или гадючник) – значит нажить на ровном месте врага. С другой стороны (это я запомнил из предыдущей жизни), солдатам, охраняющим лагерь, нужно хоть какое-то разнообразие. Тьфу. У меня и так из-за элементаля раздвоение личности, а с этим спором себя с собой я заработаю настоящее растроение…
Вздохнув, я поднялся с кресла и сходил за бхателлом в спальню, но, после того как уселся обратно, из-за угла показалась Аэриснитари и, приблизившись, спросила:
– Ты уже отдохнул, Ашерас?
– Рад тебя видеть, – хмыкнул я в ответ и, начав чистить бхателл, добавил: – Как ни удивительно, но я полностью восстановил свои силы.
Выдрав из нутра фрукта жменю чёрных гранул и забрасывая по одной в рот, я посмотрел на своего предка. Ну не получается у меня даже в мыслях называть невероятно красивую и статную женщину словом «бабушка». Человеческие бабульки – старенькие, морщинистые и сидят на лавочках, а для эльдаров – и светлых, и тёмных – не является чем-то странным, если твой прапрапрадед выглядит лучше, чем его далёкие потомки. Правда, если у людей говорят: возраст выдает шея, то у эльдаров – глаза. Чем старше эльдар, тем пронзительнее взгляд, который, словно невидимая рука, ощупывает, взвешивает, сравнивает с огромным блоком памяти и жизненного опыта. Интересно, а правда, что после пяти тысяч лет представитель нашего народа добровольно уходит во Тьму? Скорее это шутка или легенда. За всю описанную историю ни один из атар не дотянул и до половины этого возраста. За всё время существования нашей агрессивной цивилизации до этого срока дожили лишь десяток орин да пара атретасов: Ирэнтель ат Кхитан и Шерот ат А’сеатр, за заслуги перед своими Домами получившие право на соединяющую приставку в имени… А вот у светлых этот список много-много длиннее. Что уж там говорить, владычице Синего леса Иллуиль ри Се скоро исполнится пять с половиной тысяч лет – недостижимый возраст для атар…