После этого Захар тащил меня куда-то по полутемным коридорам, мы слушали какую-то музыку, записанную то ли где-то в гаражах, то ли на квартире — магнитофон «Комета» исторгал из себя совсем немузыкальные звуки, и кто-то незнакомый сказал:
— «Звуки Му» — не музыканты, а настоящая народная галлюцинация.
Это было последним, что отпечаталось в памяти.
Проснулся я от свежего ветерка, дувшего мне в шею из открытого настежь окна. На соседней кровати развалился Попов, а Захар нашелся за столом — он спал сидя, уронив голову на сложенные руки.
Я умылся холодной водой, нашел среди сваленных в нишу вещей свою сумку, извлек из нее и выпил две таблетки аспирина — чтобы наверняка избавиться от треска в голове. Лишь после этого я посмотрел на часы (мамин подарок — «Восток») и решил, что наступила пора будить Захара — часовая стрелка приближалась к восьми, а нам еще через пол-Москвы добираться до Красной площади!
Захар долго отказывался просыпаться, но когда я пригрозил, что брошу его среди московских алкоголиков одного — живо продрал опухшие глаза. Он стонал и кривился, но, подгоняемый мной, нашел в себе силы умыться и тоже съел аспирин. На столе нашлась едва открытая банка с рыбой, самую чуть припорошенной сверху сигаретным пеплом — мы позавтракали. Совсем не так, как оба привыкли, но ничего другого не нашлось.
Захар написал Леньке записку с язвительными словами благодарности за радушный прием, после которого нам прямая дорога в трезвяк, и мы поехали на парад.
День был пасмурный, с редкими появлениями холодного солнца. Мы боялись попасть под дождь, но его так и не случилось. Захар настаивал, что это «наши научились облака разгонять», а я считал, что просто так совпало. Потом уже я узнал, что прав был скорее Захар, чем я.
Наверное, зря мы рассчитывали, что нас пустят на саму площадь. Нас на нее и не пустили — не оказалось пригласительных билетов. Да и откуда бы им взяться? Мы слышали гул толпы, звуки парада, но обиженный на родную милицию Захар остался недоволен. Конечно, при его-то желании посмотреть на парад с Мавзолея!
Мы немножко постояли в толпе зевак, так же как и мы оставшихся с носом. С Красной площади доносились звуки парада — приветственные речи маршалов, усиленные громкоговорителями, лязг танковых гусениц, слаженный шаг тысяч ног, от которого едва не дрожала земля.
Немного расстроенные оттого, что не удалось вживую поглазеть на танки и ракеты, мы прогулялись по центру Москвы. Впечатлений было много, но по большей части они состояли из череды домов, переплетенных хитрыми узлами извилистых улиц и поисков дороги к метро. Ну и конечно, особой статьей стало обсуждение москвичек, попадавшихся десятками на каждом шагу — для Захара они были как инопланетянки. Почему-то он возомнил, что столичные девчонки чем-то отличаются от наших, провинциальных. А на мой прямой вопрос — «Чем?» он только мычал что-то невразумительное и причмокивал губами.