Задыхаясь от гнева и ярости, я стремительно пересек спальню. Барон ничего не ощутил, спал мирно, похрапывал, абсолютно уверенный в своем праве не только судить и казнить своих подданных, но и разделывать их, как скот, подвешивая на крюки и собирая всю кровь для лечебных ванн.
Я с силой ударил его по лицу.
— Просыпайся, тварь!
Он вздрогнул, в ужасе раскрыл глаза, на губах уже собственная кровь, чувствует ее соленый вкус, попытался сесть, но я протянул вперед меч, и мужчина замер, только прошептал:
— Кто… ты?
— Барон Лонгширд? — спросил я.
Он торопливо кивнул.
— Да, но…
— Это чтоб не ошибиться, — процедил я, — хотя все в этом замке заслуживают лютой смерти!
Он зыркнул по сторонам и внезапно крикнул во весь голос:
— Харлег… Харлег, скорее сюда… Харлег, на помощь!!!
— Харлег уже в аду, — сообщил я. — Сейчас встретишь. Надеюсь, вас сунут в один котел с кипящей смолой. Только один вопрос: сам додумался?.. Или подсказал кто?
Он вскрикнул затравленно:
— Ты о чем?
— О крови девственниц, — напомнил я зловеще. — Что за мода, наполнять ванны их кровью?.. Кто подсказал? Ты слишком туп, чтобы самому додуматься!
Он быстро повел глазами по сторонам, не решаясь шевельнуть головой, в комнате только мы, проговорил слабо:
— Харлег… Это все Харлег…
— Еще бы, — сказал я недобро, — но он знал, кому предложить свои услуги, не так ли?
— Он меня заколдовал!
— Почему именно тебя? — спросил я. — Молчишь, сам знаешь… Почему стражи почти нет?.. Где гарнизон?
Он проговорил сломленно:
— Харлег заверил, с его мощью стража не нужна…
— Или не хотел, — безжалостно сказал я, — чтобы видели то, что творите. Что ж, отправляйся в ад… Как-нибудь зайду, я вас и там погоняю!
Он выпучил глаза, пытаясь успеть что-то сказать, быстро посмотрел в сторону, на губах злорадная усмешка, я невольно и сам отвел взгляд, вдруг да кто-то подкрадывается сзади с занесенным над головой топором, а барон с неожиданным проворством скатился с постели, отбежал на четвереньках, но я загородил проход к единственной двери, и он ринулся к двери на балкон, успев ухватить стоящий у изголовья меч.
Я заорал вслед:
— Что, пернатым можешь?.. Попробуй!
На балконе он забился в дальний угол, жалкий и трепещущий в длинной ночной рубашке, постыдное зрелище, меч направил обеими руками в мою сторону, но лезвие ходит ходуном, губы дрожат, таких хорошо бы топить еще в детстве, чтобы породу людей не портили.
— Пощади, — простонал он жалким голосом, — давай договоримся!
Я сказал зло:
— Знал бы, с кем разговариваешь, не пытался бы… С таким зверьем, каким бываю я, не договариваются. А кто твоему колдуну подсказал такую идею, не знаешь?.. Учти, мое нутро чует, когда врут.