Когда Сашок достиг станции, то обнаружил на своей стороне почти пустую платформу. Почти — потому что один человек там все-таки находился. Он, правда, не совсем стоял, но и не совсем сидел, зафиксировавшись в какой-то невозможной позе, вызывающей смутные ассоциации с роденовским «Мыслителем», если можно, конечно, представить себе мыслителя очень пьяным и ведущим обреченную борьбу с силой тяготения. Подойдя, с некоторой опаской, поближе, Сашок с изумлением обнаружил, что человек плачет! Одной рукой тот размазывал слезы по лицу, а в другой сжимал большущую банку с пивом — такую огромную, что ее, собственно, хотелось назвать бочонком. Впрочем, и сам печальный мыслитель был немал по размерам, под два метра ростом и, что называется, косая сажень в плечах, но и не только в них, а и в районе живота, видимо, тоже.
Этим мощным животом он опирался на что-то вроде сломанного пополам копья, что, вероятно, и позволяло ему сохранять свою фантастическую позу. Копье, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось древком от какого-то то ли транспаранта, то ли плаката. Вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, Сашок подошел к великану на опасное расстояние и с удивлением услышал свой собственный голос, произносящий: «Are you all right?»
Какая глупость! Ежу было понятно, что джентльмен не был олл райт. Он поднял на Сашка красные заплаканные глазищи, уставился на него в упор и смотрел довольно долго, мучительно пытаясь понять, что это такое он видит перед собой, но потом не стал бить Сашка древком и даже не выругался, а только громко замычал и показал на стадион банкой.
«Немой, что ли?» — подумал Сашок, но на всякий случай переспросил: «Are you sure, you are ok?», в том смысле, что, может, человеку плохо и не надо ли, в случае чего, вызвать «Скорую помощь». В ответ мыслитель замычал громче и протянул Сашку свою недопитую банку пива.
Какой-то инстинкт подсказал Сашку, что от этого предложения нельзя отказываться и, мало того, что его не следует даже обсуждать. Надо только одно: душевно поблагодарить джентльмена и, скрывая отвращение, глотнуть напитка. Отвращение же было вызвано не столько некоторой брезгливостью, сколько нелюбовью Сашка к английскому национальному виду пива — биттеру. Он всегда поражался, как можно получать удовольствие от этого теплого, мутного и горьковатого напитка с привкусом плесени. Но тут он — просто по Станиславскому — заставил себя поверить, что биттер — это вкусно, и, сделав глоток, даже причмокнул, якобы от удовольствия.
После того как банка была опустошена, последовало еще много размахиваний руками, красноречивого мычания одной стороны и вежливого поддакивания другой. Потом Сашок помог мыслителю забраться в вагон. Потом вез его до Лондона, все шесть минут краснея от недоуменных взглядов, которыми награждали странную парочку пассажиры. На станции «Ландон Бридж», к счастью, гуманитарная миссия подошла к концу: бойцы «Миллуолла» метались по платформе в поисках потерявшегося товарища. На перроне немой мыслитель вдруг протрезвел, очень больно пожал Сашку руку и представился: «I am Kevin». — «I am Sasha», — пробормотал Сашок.