Ночью мне снилось, что я был заперт внутри огромного калейдоскопа. Его крутило ужасное существо, глаз которого я видел через линзу. Мир терялся в лабиринтах оптических иллюзий, которые то и дело возникали вокруг. Насекомые. Черные бабочки. Я резко проснулся с ощущением, что по жилам течет кипящий кофе и весь день ходил как в лихорадке.
Занятия проходили как поезда, которые не останавливались на моей станции. Шеф сразу заметил, что что-то со мной не то.
— Обычно ты витаешь в облаках, — сказал он, — а сегодня, похоже, на грешной земле. Ты не заболел?
Я успокоил его рассеянным жестом и посмотрел на часы над классной доской. Половина четвертого. Два часа до окончания занятий. Целая вечность. Снаружи капли дождя барабанили по стеклам.
Как только прозвенел звонок, я на максимальной скорости помчался вон из класса, лишая Шефа нашей ежедневной прогулки по городу. По бесконечным коридорам я прошел к выходу. Сады и фонтаны белели в сумраке грозы. У меня не было ни зонта, ни даже накидки. Небо было тяжелого свинцового цвета, и огни веранд напоминали зажженные спички.
Я бросился бежать, стараясь не попадать в лужи и переполненные водостоки. Наконец, я оказался у выхода с территории. По улице, словно кровь из порезанной вены, лились потоки воды. До нитки промокший, я бежал по узким безлюдным улицам. Канализационные решетки грохотали у меня под ногами. Город, казалось, утонул в черном океане.
Через десять минут я был у ограды дома Марины и Германа. К тому моменту моя одежда и обувь были безнадежно мокрыми. Сумерки закрывали горизонт сероватым занавесом. Откуда-то сзади раздался треск, вроде бы со стороны улицы, по которой я пришел. Я испуганно обернулся. На миг мне показалось, что кто-то меня преследует. Но вокруг никого не было, лишь дождь молотил по лужам на дороге.
Я прошел через калитку. Вспышки молнии осветили мне тропинку к особняку. Ангелы на фонтане приветствовали меня у входа. Дрожа от холода, я подошел к кухонной двери. Она была открыта, и я вошел. Дом был погружен в кромешную темноту. Я вспомнил, что Герман говорил об электричестве. Только тогда мне пришло, наконец, в голову, что меня никто не приглашал. Уже второй раз я вторгался в этот дом без какого-либо повода. Я подумал было уйти, но снаружи завывала буря. Я вздохнул. От холода болели руки, а кончиков пальцев я уже почти не чувствовал. Я закашлял как собака, так, что почувствовал пульс в висках. Холодная одежда прилипла к телу. «Полцарства за полотенце!», — подумалось мне.