Но в постели все разногласия сводились к общему знаменателю.
Они прожили вместе два года и разошлись, поцеловав друг друга в щеку. Мать очень переживала, что Семен снова остался один.
— С такими запросами ты никогда себе жену не найдешь! — сокрушалась она в прошлый визит, перестилая ему постель.
— Мам, есть такая мудрая мысль, что…
— Лучше будь один…
— Чем вместе с кем попало! — договорил Семен, чмокая ее.
Маму, Елизавету Дмитриевну, Семен обожал. Она всегда была для него больше чем матерью — другом, настоящим, которому можно открыть страшный секрет. Когда отец узнал, что Семен собирается работать в уголовном розыске, то не разговаривал с ним месяц. А мать сказала, что если это его призвание — благословляет его. Именно она настояла разменять их трешку, чтобы у Семена была своя квартира, хотя отец опять противился.
— Почему мы все не можем жить вместе? Чем мы не угодили?
Мать вздыхала, гладила отца по макушке и мягко повторяла:
— Ты не заметил, а он уже вырос…
Семен обещался позвонить сегодня и не нашел времени. Наверняка мать не ложилась спать. Поставила возле себя телефон и ждет, когда он соизволит вспомнить о ней.
Семен взглянул на часы, но все же решил позвонить. Мать подняла трубку сразу.
— Устал? — услышал он ее мягкий голос.
— Ужасно.
— Голодный?
— Ага. Мам, не забежишь завтра с очередной кастрюлькой для голодного дитяти?
— Забегу, конечно. Отец передает тебе привет.
— Еще не спит? — удивился Семен.
— Тоже ждал твоего звонка. Ты почему-то думаешь, что у отца холодное сердце и стальные нервы, а это не так. Ты — его единственный сын. Как он может не думать о тебе? Он от переживаний стал сам себе в шахматы проигрывать. Представляешь?
Это было для Семена новостью. Обычно отец держался с ним без экивоков, по-мужски.
— Мам, передавай ему привет. И скажи, что звонил плохой сын.
— Спокойной ночи, мой хороший ребенок! — рассмеялась мать.
Семен выключил сотовый, подумал и лег, накрывшись с головой. За стеной продолжали что-то двигать и шуршать упаковочной бумагой. Стоит завтра зайти к упрямой гражданке и пугнуть удостоверением. Обычно это производит впечатление. Особенно — уголовный розыск.
* * *
— Вадим!
Маленький Вадим медленно повернулся на окрик матери.
— Да, мамочка?
— Почему у тебя испачкана рубашка? Утром этого пятна не было!
А он так надеялся, что она не заметит! Мать одного из одноклассников угостила пирожным. Было так вкусно, что он съел его и не заметил упавших жирных крошек.
— Ты маленький неряха!
— Да, мамочка.
Он боялся посмотреть ей в лицо, потому что знал, что там увидит: презрение. За то, что он не смог быть сегодня хорошим мальчиком.