* * *
Он давно наблюдал за мамашей с ребенком, мальчиком лет четырех-пяти. Мальчишка вел себя отвратительно: кричал, визжал, присаживался и надрывно гудел. Мать нервничала, краснела от стыда, то принималась увещевать сына, то тянула за руку через весь магазин. На них оглядывались, качали головами.
Разве можно представить, чтобы он в детстве вел себя так же? Маленький, чистенький мальчик в коротких штанишках, с высоко подстриженной челкой, сидящий на краешке стула — таким он вспоминал себя чаще всего. Руки сложены на коленях, пальчики что-то перебирают, точно клавиши рояля. Он не может встать со стула, потому что мама строго-настрого приказала сидеть и ждать ее возвращения. А если он ослушается…
— Вадим!
Мама?! Он вздрогнул, сжался, медленно оборачиваясь. Нет. Как он мог забыть, что его мама… Ее больше нет. И это ужасно! Мать была единственным человеком, которого он любил, которому доверял, за которого мог бы перегрызть горло. Когда он вел себя хорошо, она звала его Вадиком. А если плохо…
Он стер ладонью холодный пот со лба.
— Вадим! Сволочь, не бросай трубку!
Женщина прошла рядом — его обдало ароматом навязчивых духов. Мама никогда не пользовалась такими!
— Прячешься от меня? Напрасно. Я тебя, гад, из-под земли достану!
Он двинулся за раздраженной покупательницей. Она толкала перед собой тележку и успевала говорить, вернее, ругаться по телефону. А он не любит, когда ругаются… Вот мама никогда на него не ругалась… Ему хватало услышать ее нарочито медленный голос, чтобы по коже начали бегать мурашки.
— Разве мы не договорились, что ты встретишь меня и отдашь ключи? — женщина бросила в тележку французский багет, хлеб для сэндвичей, пакет обезжиренного молока. Он внимательно следил за каждой покупкой. — Я проторчала на улице два часа, пропустила важную встречу! А потом пошел дождь, машина провалилась в большую лужу и заглохла. Пришлось вызывать эвакуатор. Что?.. Я виновата сама?! Ну ты…
Он зажал уши, чтобы не слышать грубого слова.
— Ха… Это не я, а ты хамишь! Жил на мои деньги, на всем готовеньком, и я же — дура! Впрочем, дура и есть. Давно нужно было гнать тебя поганой метлой и из дома, и из жизни.
Женщина захлопнула сотовый, снова выругалась. Из ее рук выскользнул кошелек. Вадим поднял его, протянул:
— Вы уронили.
— Что?.. Ах, спасибо!
Она была грубой с ним. Вырвала кошелек, толкнула тележку дальше.
— Может, вам еще чем-то помочь?
— Пошел ты!..
Он задрожал от охватившего его гнева. Она не должна была кричать на него! Он был послушным, хорошим мальчиком.
— Я хотел только быть вам полезным, — произнес он бесцветным голосом.