Парис выходит из ресторана очень взволнованным. Он думал, что перевернул эту страницу. Она должна была быть перевернута. Ан нет. Никакого желания возвращаться на набережную. Он звонит Перейре, чтобы узнать, как дела, и дать себе время подумать. Время — нужно обдумать, что сегодня произошло.
— Тебя только что искал шеф…
— Это уже не любовь, скорее гнев. По-твоему, он чем-то недоволен?
Фишар газет не читает — слишком ленив, но прекрасно чувствует все перепады настроений в вышестоящих органах. А перепады между вчерашним инцидентом в галерее и сегодняшней статьей Моаля, эти перепады, похоже, случились. Подтверждение тому — визит Сони.
— Да нет, скорее наоборот, первое. Хотел знать, насколько мы продвинулись.
— Что ты ему сказал? — Сигарета, щелчок зажигалки, теперь сконцентрироваться на дыме, заполняющем легкие. Восхитительное наслаждение.
— Не волнуйся, мы в шоколаде. Я рассказал ему про Курвуазье, про сквот и про наше второе утреннее посещение, более серьезное, но которое тоже результатов не дало. Он расстроился, но не более того.
— Не более того? Козел! Я пришел в полное отчаяние. Я-то был уверен, что он наш.
— Думаю, что он наш. Все же мы его держим.
— Рассказывай.
— Куланж вернулся туда сразу же после твоего отъезда. Араб из кафе напротив сообщил ему, что ночью у художников была какая-то заварушка. Попытка взлома. Когда все успокоилось, трое покинули сквот на машине. По описанию, один из них Курвуазье. След еще горячий.
— Наконец что-то хорошее! А что про малышку Джон-Сейбер?
— Дюдю на месте вместе с Бенье. Ищет. Я отправил к ним Этель и Тьерри: там есть что проверить.
Парис молчит. Нил Джон-Сейбер не может найти себе места из-за дочери. Интересно, что бы он подумал о мужике, предающем собственных детей? Вроде него. Наверное, мало чего хорошего.
— Будешь заходить на набережную?
— Вечером встречаюсь с Кристель. — Молчание. — Она уже два дня хочет со мной поговорить по-взрослому.
Последний глоток никотина, недокуренная сигарета летит на землю, Парис яростно наступает на окурок: он никак не может забыть Соню, сидящую рядом с ним у стойки бара. «По-взрослому, мать твою…»
— Если захочешь поговорить потом, я не буду выключать телефон.
— Спасибо. — Что тут еще скажешь?
Когда Нил Джон-Сейбер входит в редакцию, Кук весь в работе, сосредоточен на статье. Он приглашает друга присесть и подождать:
— I’ll be just a minute.
Нил поворачивается к нему спиной: сзади тихое пощелкивание клавиатуры компьютера, через открытую дверь доносится редакционный шум.
Кук, не перечитывая, отправляет статью и поворачивается наконец к своему другу: