– Определенно, – поежился я и поплотнее запахнул плащ, пытаясь прогнать забравшийся под одежду холодный воздух.
– Отлично! – Обрадованный Джек сдвинул закрывавшую оконце заслонку, велел кучеру ехать в переулок Медников и вновь развалился на сиденье. – Просто замечательно, бесы меня задери!
Дорога заняла не больше четверти часа; на месте мы выгрузились из кареты, разбудили дремавшего в будке у ворот сторожа и прошли в небольшой дворик разделенного на квартиры особняка.
– Неплохо для жулика, – заявил Джек, оглядываясь по сторонам.
Я промолчал. Опьянение понемногу сменялось головной болью, пересохло горло, навалилась непонятная маета.
Распахнув дверь парадного, мы поднялись на третий этаж и толкнулись в мансарду. Дверь оказалась заперта, и тогда потерявший терпение Пратт несколько раз приложился по ней ногой.
– Открывайте, бесы! – рявкнул он.
– Успокойся, – одернул я его. – Сейчас откроют.
– Твой человек, он вообще дома? – нахмурился Джек.
– Дома. Он не любит без особой необходимости выходить на улицу, – сообщил я, и точно – вот уже лязгнул дверной запор.
Выглянувший в коридор мужчина, абсолютно лысый и худой как щепка, смерил меня напряженным взглядом холодных светло-голубых глаз и брезгливо поморщился.
– Судя по запаху мертвечины, ты по делу, – произнес Эдвард Рох, продолжая перегораживать проход.
– Выпить есть? – сбил Пратт его с толку неожиданным вопросом, легко оттер плечом и прошел в мансарду. – Надо срочно выпить! – крикнул он нам уже из прихожей.
– Помнишь Джека? – спросил я нахмурившегося лучника. – Из надзорной коллегии он давно уволился, сейчас служит в Охранке.
– Обязательно надо было его приводить? – сказал Рох. – В таком-то состоянии?
И проскользнули в его голосе нотки, не позволившие счесть эту реплику риторической, поэтому я развел руками.
– Успокойся, Эдвард, – попросил лучника. – Сам понимаешь, мы по делу.
Тот сдался и обреченно махнул рукой:
– Ладно, заходи.
Я дважды просить себя не заставил и прошел в комнату. А там Джек Пратт переходил от одного чучела к другому, с интересом разглядывая экзотических животных.
Пума, леопард, гиена и тростниковый медведь были расставлены по углам просторной студии, крокодил висел под потолком, с полок глядели раскинувшие крылья хищные птицы, а в специальной нише напротив камина замерла жемчужина коллекции – гигантская горилла.
– Занятное увлечение, – покачал Джек головой и спросил у присоединившегося к нам хозяина квартиры: – Охотничьи трофеи?
– Да, – подтвердил тот.
– И чучела сам набивал?
– Сам.
– А это? – указал Пратт на стоявшее в углу копье с многочисленными скальпами. – Тоже сам?