От этой мысли у Дианы заколотилось сердце.
Она улыбнулась сестре, но та не ответила на улыбку. Щеки у нее горели, а подбородок дрожал от злости. В руках она сжимала стопку светло-коричневых папок, словно и в последний учебный день не могла расстаться со своими бумажками.
— Что-то случилось? — сердито спросила сестра Беатрис и поудобнее перехватила папки. — Мы ведь договаривались, что будем ходить группой, но вы куда-то пропали…
— Я подумала, что Эмма пошла туда… — Диана махнула рукой в сторону вольера со львами.
— Что вы хотите сказать? Что не знаете, где девочки? — Монахиня даже не пыталась скрыть раздражение.
— Я видела, что они пошли сюда… — Диана испугалась, что сейчас разрыдается. — Просто они меня обогнали.
Сестра Беатрис преисполнилась праведным гневом, сделавшись похожей на средневековое чудище — не то грифона, не то гаргулью. Такое же неподвижное, серое, закаменевшее лицо.
Диана отвела взгляд от сестры Беатрис и сказала, указывая на африканское сафари:
— Сейчас я их найду, и мы присоединимся к вам…
— …Немедленно, — закончила за нее сестра Беатрис.
Легкий ветерок играл черным монашеским одеянием, и рукава трепетали, как крылья летящей в стоячем воздухе птицы. Диана быстро пошла прочь. Когда, свернув к вольерам с африканскими животными, она оглянулась, сестры уже не было видно.
Их последняя школьная зима прошла как во сне…
Валил снег, заметая все вокруг, и небеса накрыли Бриар-Хилл тяжелой серой крышкой. Школьники дружно переоделись в пуховики, по цвету которых и узнавали друг друга. Одна из подруг ходила в серебристом пуховике, другая — в черном, а Нейт Уитт — в оливково-зеленом.
В столовой пахло паром, макаронами и вареной морковью. Они садились втроем возле автомата раздачи подносов. Рука девочки лежала на колене Нейта, который обнимал ее за плечи. В перерыве между блюдами они целовались.
Теперь они везде появлялись втроем.
По утрам он отвозил их в школу в черном «бьюике», после уроков — домой. Троицей они ходили в столовую, в выходные шли в кино, вместе ели пиццу или смотрели телевизор в гостиной родителей Нейта.
На День святого Валентина он подарил им по коробке конфет, а той, в которую был влюблен, — серебряное кольцо и самодельную открытку с надписью: «Будь моей, я тебя люблю».
На полу столовой не просыхали слякотные лужи.
Девочка целовала Нейта, обнимала его за талию и ласково проводила рукой по его гладко выбритой голове.
Ее подружка сидела напротив, улыбалась и с аппетитом уничтожала десерт с мороженым, пачкая пальцы в шоколадной глазури.
— Bay, возьми мою салфетку, — сказала первая.