— Мороженое будешь? — Девочка открыла морозильник, и над замороженными обедами «Свенсон», пакетами со смесью овощей и формочками для льда задрожали облачка пара.
— Конечно.
Из буфета они достали миски и ложки, из морозилки — ведерко с шоколадным мороженым и водрузили все на кухонный стол.
Они поглощали темное лакомство, пока ведерко не опустело, потом открыли пакет сырных чипсов, обнаруженный на холодильнике.
— Диетическую колу?
— Обязательно. Я же на диете.
Обе засмеялись.
После чипсов они приготовили себе бутерброды с холодной говядиной и плавленым сыром, умяли их и поняли, что по-прежнему голодны.
Разогрели банку густой похлебки из моллюсков.
Добавили в нее устричные крекеры.
И закусили еще одним пакетом чипсов, не потрудившись высыпать их на тарелку.
Сколько бы они ни ели, оставались тощими и вечно голодными. Обе свято верили, что так будет всегда.
К тому времени, когда Диана добралась до мастерской над гаражом, подростки из бассейна исчезли.
А жаль, отсюда открывался такой прекрасный обзор. Диана даже испытала некоторое разочарование. Почему бы им не улечься в шезлонгах на лужайке? Она могла бы нарисовать их молодые, влажно блестящие тела. Густые мокрые волосы девушки. Сильное мускулистое тело юноши. Показать бесстыдство и бесшабашность тех редких счастливчиков, чья нагота совершенна.
А ведь она не понаслышке знала, что это значит — иметь безупречное тело, не боящееся никакого, даже самого яркого света.
Однажды, ей тогда было пятнадцать, она обнаженной позировала для фотографа — мужчины лет пятидесяти, с которым познакомилась в магазине. Он заплатил ей шестьдесят долларов за то, чтобы она часок полежала в его квартире на кушетке, которую хозяин задрапировал черным атласом. Дружок Дианы ждал ее. Ждать, правда, пришлось на грязной, вонючей кухне.
Они потратили эти деньги на ужин в стейк-баре, и Диана до сих пор помнила вкус бифштекса на ребрышке, среднепрожаренного, немного с кровью, и салата с кусочками бекона, вареными яйцами и тертым сыром, поданного в охлажденных пиалах.
Бойфренд был старше ее. Ему уже стукнуло девятнадцать. Диана больше никогда не видела, чтобы кто-нибудь ел так жадно, как он в тот вечер, отвлекаясь от жевания только затем, чтобы поиздеваться над старым дураком с камерой.
Фотограф заявил, что продаст снимок в журнал, и Диана чувствовала себя польщенной. Она представила свою фотографию на обложке, напечатанную на лощеной глянцевой бумаге. Наверное, она обойдет все крупные города…
Но Тони, ее дружок, только расхохотался и сказал, что ни один журнал не возьмет эти фотографии, а старикашка делал их для себя, так что сейчас наверняка дрочит, проявляя их в кладовке.