— Это не Тимми! — кричала она. — Пусть уходит! Выгони его!
— Конечно это не Тимми. — Пол тоже почти кричал. — Тимми умер. Это совсем другой черный кот. Бродячий кот.
Выпустив Эмму, он с подозрительным прищуром посмотрел Диану:
— Ты что, сказала ей, что это Тимми?
— Разумеется, нет. Я не говорила ничего подобного.
Кот неторопливо вошел в кухню, спокойно огляделся, не обращая внимания на шум, и уставился на свои пустые миски.
Эмма сжалась в комок и снова закрыла лицо руками.
— Уберите его отсюда.
Но нахальное животное, словно дразня девочку, подкралось к ее ногам, склонило лоснящуюся голову и принялось тереться о щиколотку.
Эмма открыла рот, но не вымолвила ни слова. Она молча смотрела на кота, который все терся и терся мордочкой о ее ступню. Он тихонько замурлыкал, и Диана подумала: вот и ладно, Эмма успокаивается, она смирилась с тем, что это новый кот…
В этот миг Эмма без сил сползла на пол, открыла все еще синегубый рот и издала такой ужасный вопль, что Диане пришлось заткнуть уши.
Рядом с ней в темноте был Пол. Но он мог оказаться кем угодно.
Как и она сама.
После ужина она сменила постельное белье, и теперь простыни пахли не их кожей, а смягчителем воды, ополаскивателем и сухими цветами. Пол включил свет со своей стороны:
— Диана, нам надо поговорить.
Она перегнулась через него и погасила свет.
— Диана! — запротестовал он.
— Чтобы разговаривать, свет не нужен.
Пол уронил голову обратно на подушку. У нее перед глазами, там, где на сетчатке отпечатался свет лампы, вспыхивали какие-то чашки с блюдцами.
Она зажмурилась, и они заплясали перед ней в темноте — горящие чашки с блюдцами, медленно уплывающие вдаль, где темнел сад с переломанными цветами.
Чаепитие в аду.
— Это по поводу сегодняшнего… — начал Пол. — Ты видела девушку?
Он замолчал. Диана ничего не ответила. Окна в спальне были открыты. Вечер выдался теплый, стояла полная луна. Глаза уже чуть привыкли к темноте, и стало видно, что через затянутое сеткой окно в комнату льется лунный свет. Недвижно повисшие белые шторы превратились в воздушные колонны, пронизанные лунным светом. Из мастерской, где она на ночь заперла Тимми, оставив ему воды и еды, было слышно, как тот с подвываниями мяукает, пытаясь выбраться. Такая ночь для кота — сущий подарок: мягкая, ясная, полная теней и шорохов, напоенная ароматом кошачьей мяты.
— Нет, — ответила Диана.
Пол вздохнул. Разочарованно? Огорченно? Она не поняла.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы ты подумала…
— Не подумала.
Снаружи, за окном, раздавались какие-то шорохи, словно кто-то пробирался по густой траве, хотя она точно знала, что траву совсем недавно подстригли.