Оно проникало повсюду. Почему она их так давно не слышала? Где они пропадали? Где пропадали все летние ночи, напоенные стрекотом сверчков? И остальные насекомые?
Например, бабочки.
Но нет, про бабочек она помнила. Не далее как вчера днем видела одну. Эмма поймала во дворе черную бабочку. А ведь бабочки — тоже насекомые, хотя Эмма, когда ей было четыре года, упорно настаивала, что бабочки — это цветы.
Или ночные мотыльки.
О москитную сетку точно бился мотылек… Еще до того, как она вспомнила про сверчков. Выходит, она думала о мотыльках даже раньше, чем о сверчках, сама не понимая, что совсем про них забыла, забыла, какие у них тонкие ажурные тельца и крылья, словно вырезанные из бумаги, но в то же время плотные, вернее, плотские.
А прошлым летом разве не наблюдала она у себя во дворе, как по стволу карабкался майский жук, коричневый и блестящий? Правда, присмотревшись внимательнее, она обнаружила, что видит всего-навсего пустую оболочку, сброшенную жуком. Сам-то он давным-давно уполз, оставив на коре панцирь из янтарного хитина.
И еще пауки. Когда она в последний раз видела паука? В материнской квартире в ванной было полно пауков, они ползали по плитке и заплетали паутиной углы душевой кабины.
И мухи.
У мух маленькие, острые как бритва крылья и радужные глаза.
И жуки, которые заваливаются на спинку и не могут перевернуться. А если на них наступишь, нарочно или нечаянно, слышен хруст…
Помнится, мистер Макклеод рассказывал в классе, как много в мире насекомых. Что их число невозможно точно установить, не то что запомнить, потому что видов огромное количество.
А пчелы! Она уверена, что видела пчел. Нельзя помнить о розах и забыть про пчел.
Как нельзя помнить о лете и забыть о розах…
Пол повернулся на бок и стянул на себя одеяло, и Диана осталась лежать в белой ночной сорочке, словно сотканной из лунного света, один на один с темнотой.
Она вылезла из постели.
И пошла в мастерскую.
Лучше порисовать. Что толку всю ночь маяться без сна? Теперь-то она отлично вспомнила, что такое бессонница.
Они кое-как отряхнулись и поспешно оделись, потом, хихикая, побежали по чужой дорожке к тротуару, над которым колыхалась стена августовского зноя.
Вернувшись в квартиру, они закусили кукурузными чипсами, которые запили газировкой, сладкой и легкой, как цветочный нектар.
В квартире благодаря кондиционеру стало прохладнее — или им, освеженным купанием и еще не успевшим перегреться, так показалось? Девочки включили радио. Джуэл исполняла популярную пару лет назад песню.
«Кто спасет твою душу?»
Ее голос тянулся как шелковая нитка за тонкой блестящей иголкой.