— Интересная у вас коллекция, — не сдержался я. — Вы, кажется, ценитель…
— Это никакая не коллекция, — непринужденно рассмеялся хозяин. — Голые стены действует на меня удручающе.
Я прошел чуть дальше и заметил еще один рисунок. Холст, частично прикрытый книжным шкафом. Видно было только малую часть изображения, ногу человекоподобной фигуры, давящую множество кричащих и корчащихся малюсеньких человечков.
И меня вдруг переклинило. Понадобилось во что бы то ни стало увидеть рисунок целиком. Это было даже не любопытство, а безумство или одержимость. Положив руку на стенку шкафа, я легонько на нее надавил. Вернее, не легонько, а так, что вся конструкция, с книгами и полками, с угрожающим хрустом и треском отъехала в сторону. Шин охнул и, кажется, побледнел. Нечасто перед ним одной рукой, без усилия, двигали тяжелый шкаф.
И я тоже, кажется, побледнел.
Этот рисунок. Темная призрачная фигура, небрежно выведенная на холсте углем. Я смотрел на нее, и неровные линии постепенно приобретали четкость, а карикатуры у ног фигуры начинали кричать и двигаться. Засосало под ложечкой. Я смог увидеть то, чего не было, чего нельзя нарисовать. Автор, кем бы он ни был, оставил на холсте свои мысли.
А думал он о чудовище. Думал об огромном, страшном, всемогущем, неуязвимом демоне, пришедшем в мир людей, чтобы сеять хаос, чтобы убивать, чтобы уничтожить все сущее. Но самым страшным было то, что образ этого чудовища напомнил мне Эфира. Он выглядел примерно так же, когда разговаривал со мной.
— Этой картины не должно быть в моем доме! — с яростью в голосе воскликнул алхимик, неожиданно посерьезневший, можно даже сказать, рассердившийся. Он подошел, решительно сорвал холст со стены и свернул его в трубочку. — Ее нужно было сжечь еще очень давно!
— Что это? — не своим голосом произнес я. — Кто изображен на картине?
Шин нахмурился, смерил меня суровым взглядом.
— Будто вы не знаете! Это Вельзевул, — он потряс холстом в кулаке, — он же Сатана, Люцифер, Мефистофель, Велиал. Называйте как угодно. Это чудовище с тысячей имен и миллионом лиц. Предводитель демонов и владыка ада. Да за этот рисунок мы оба можем попасть на костер инквизиции. Я за то, что хранил его, а вы за проявленный интерес!
— Плевать! — смело заявил я. — Плевать мне на инквизицию. Я должен знать все об этом демоне!
Кажется, я на мгновение вспыхнул. Налились ли огнем мои глаза — не помню, но Шин вздрогнул, как-то сжался и на время задумался, как-то по-детски чмокнув губами.
— Так вот какой вопрос тяготил вас так сильно, — опустил взгляд он. — Что же. Раз это вам действительно необходимо, я расскажу. Тем более что отказать дяде Римену я бы никогда не смог.