— Да, но когда ты пришла сюда, ты сказала…
— Да, я помню то, что тогда сказала, но я ошиблась. Все очень просто. Я не могла знать, как буду себя здесь чувствовать.
— Тогда не нужно было принимать послушание, Агеда. Это было бессмысленно. Потому что твоя мать — это твоя мать, а если не…
— Это не имеет никакой связи, Евангелина, потому что тогда я считала свое решение правильным, а то, что последовало после… Мне нужно сменить обстановку, я не могу целый день сидеть и ничего не делать… Теперь, когда Мириам уволилась, а Эстер уехала в Барселону и к нам каждый год приходят все больше людей. Я немного знаю французский, не очень хорошо, но могла бы достигнуть хорошего уровня за три или четыре месяца, мне всегда хорошо давались языки.
— Это все верно, но я все равно не понимаю… Послушай, разве ты до замужества не жила в Париже? Нет?
— Да, но я нехорошо говорю на этом языке, потому что я была там с одним американцем, который жил здесь, и, таким образом…
— Агеда! — голос директрисы стал заметно громче, так что его теперь услышал бы каждый, кто просто проходил но коридору. — Я тебе говорила тысячу раз: подробности твои жизни до прихода к нам меня абсолютно не интересуют.
— Я об этом знаю, Евангелина! Но я просто хочу сказать тебе, что я, кроме всего прочего, знаю английский язык… — тут Магда, словно желая реабилитироваться, произнесла чье-то имя, которое я не смогла расслышать, — я говорю по-французски настолько хорошо, что никогда там не пропаду. Поехали вместе, в конце концов.
— Кем он был?
— Кто?
— Не притворяйся наивной, Агеда, ты прекрасно понимаешь, кого я имею в виду.
— Я поняла, только я думала, что моя прошлая жизнь тебя не интересует. Вы приняли меня совсем неподготовленной.
— Теперь ясно, кем он был.
— Нет, ты все неправильно поняла. Между нами все было в прошлом, много лет назад.
— Да, я знаю, а другой…
В самый интересный момент я вдруг перестала слышать голоса Магды и матушки Евангелины. Монахини теперь заговорили очень тихими голосами, такими тихими, что я уже решила, что они закончили. Но тут директриса опять начала говорить, а я все продолжала стоять под дверью в ожидании конца беседы.
— В любом случае очень сложно понять такие противоестественные, ужасные вещи. Ты должна найти в себе силы, чтобы понять…
— Не мучай меня больше, Евангелина, будь со мной мягче.
— Хорошо. Возвращаясь к теме французского, должна тебе сказать, что эта затея не кажется мне разумной.
— Ясно. Если ты мне дашь разрешение, я пошлю свои документы в какую-нибудь академию. Сегодня двадцать восьмое число, можно все сделать за один день, а в сентябре я приступлю к занятиям…