— Три тысячи песет, Боже сохрани меня!
— Разумеется, — добавила Мерседес, — теперь моя невестка делает это бесплатно.
— Ты подаешь ей идеи, это точно! Ты, вне всяких сомнений, подаешь ей такие идеи, потому что ты видела, что это то единственное, чего ей не хватает!
— Нет, если у меня нет никого, к кому бы можно было ее приворожить, — объяснила я, — и, кроме того, я не думаю об этих вещах.
— Почему? Уверена, что они действительно работают.
— Нет, Мерседес, не работают. Когда Анхелита рассказала колдунье, что ее жениху двадцать три года, она выставила ее со словами, что в этом возрасте нельзя ничего гарантировать. В любом случае бедный Пепе назвал ей два имени пару дней спустя, так что я уверена, он хочет быть только с ней…
— Но о чем ты говоришь? Послушай… Плохо придумано и еще хуже сказано! Потому что, если посмотреть, Анхелита бывала в твоем доме и Пепе на пансионе…
— Ну и что! По-твоему, получается что-то неприличное. Анхелита приходила к своей няне, а Пепе проживал на другом этаже, со стороны площади Де ла Себада со своим другом из Хараиса. А вообще, теперь это не имеет значения, они уже женаты…
— Матерь Божья! В какой стране мы живем, даже слов нет!
— А что ты сама сделала? Не тебе меня учить! Ты уже слишком старая, Паулина, не ровен час помрешь, как и тот козел, которого ты защищаешь, и вообще… Ну!
— Это твои желания, Мерседес, твои желания. И позаботься о том, чтобы излечиться от галлюцинаций.
— А что, разве я говорю что-то не так? Скажи-ка мне ты… что? Дают — бери, а я уже много всего набралась, теперь пришло время мне давать. И пусть будет Республика, а потом революция, а потом… бери! Бац, в следующий раз все монастыри взлетят на воздух — и тогда уже будет не до смеха, тогда будет не до смеха, тогда все заплачут горючими слезами. Я готова сказать тебе все, что думаю…
— Но я тебя не понимаю, Мерседес, — я подала голос. — Давайте посмотрим. Вот взять тебя, ты целый день говоришь о Боге и о дьяволе… Разве ты не католичка?
— Да, я принадлежу к римской апостольской католической церкви, сеньорита.
— Тогда почему ты желаешь, чтобы все монастыри взлетели на воздух?
— Потому что не хочу иметь ничего общего со священниками, потому что знаю очень хорошо, что они виноваты во всем плохом, что произошло в Испании, с тех пор как мы потеряли Кубу. Вина лежит на священниках и на нас, на всех тех дикарях, которыми являемся мы сами, мы никогда не отрубали головы своим королям, а еще мы…
— Успокойся, глупая женщина! Посмотрим… Твои слова отдают коммунистическим духом и слабой культурой!