В хаосе развалин наступающие немецкие части были лишены большей части своих преимуществ. Танки были малополезны, преимущество в маневре вообще не имело никакого значения… Даже вездесущее люфтваффе мало чем могло помочь в таких условиях. Зато на первый план выходили упорство и стойкость отдельных бойцов, цепляющихся за очередную руину, а здесь советские пехотинцы ни в чем не уступали своим немецким визави. В результате вместо стремительного штурма начались упорные и кровопролитные городские бои с медленным продавливанием советских боевых порядков. Потери немцев стремительно поползли вверх…
* * *
Ганс в этом не участвовал – его дивизия, как и весь XLVI танковый корпус, расположившись севернее города, отражала упорные попытки 66-й и 1-й ударной армий прорваться на помощь защитникам Сталинграда.
– Was geht ab?! «Иваны» вообще с ума спятили или им жить надоело?
Этот вопрос Нойнера так и повис в воздухе. Наводчик Вилли Ровель ограничился меланхолическим пожатием плеч, а остальные члены экипажа самоходки и вовсе никак не прореагировали. Впрочем, вопрос и не нуждался в ответе. Так что таким немудреным способом Ганс просто попытался снять копившееся с утра нервное напряжение. Получилось так себе, но ведь попытка – не пытка. Вздохнув и разочарованно мотнув головой, Нойнер сплюнул через борт самоходки на пожухшую под июльским солнцем степную траву и скомандовал:
– Ладно, сами напросились! Выдвигаемся на исходную.
Фыркнув мотором, «куница», украшенная белой надписью «KiTi», плавно стронулась с места и двинулась к заранее облюбованной Гансом позиции – узкому, заросшему кустами оврагу, прорезавшему под острым углом немецкие оборонительные позиции и выходившему далеко на нейтральную полосу. Вслед за «KiTi» двинулись и самоходки третьего взвода (первый под командой Швайнштайгера оставался на старом месте). После памятного авианалета на донской переправе Нойнер, лишившийся штабной машины, конфисковал для своих потребностей последнюю уцелевшую самоходку второго взвода. Командир машины был отправлен в резерв роты, а щит орудия украсила белая надпись, ставшая чем-то вроде отличительного знака командирской машины. Удобств, да и просто свободного места, в «кунице», конечно, было поменьше, зато теперь была возможность лично поучаствовать в боях, не ограничиваясь только отдачей распоряжений, чем Ганс, собственно, и занимался всю последнюю неделю. Все это время советская пехота и танки трех танковых корпусов (в том числе одного сводного) неустанно, по нескольку раз в день атаковали позиции XLVI танкового корпуса, окопавшегося в междуречье Дона и Волги и надежно перекрывшего подступы к Сталинграду с севера.