К присевшему на лавочку у калитки Марченко подошел Филатов, подсел рядом, облокотив на забор трофейный пулемет:
– Ну что, Рома, кажись, справились!
– Справились. Хорошо «фрицам» наподдали. И минометы отбили… Правда и нам досталось – у меня двое раненых, да еще тот, что на пулеметчика первым нарвался…
Старшина пожал плечами и полез за своим любимым кисетом с махоркой:
– Война… Твоим еще повезло, да и сам ты молодец. Второму взводу куда больше досталось. Почитай половину повыбило. Да и твой лейтенант тоже хорош, блин!
– Живой хоть?
– Да вроде живой. Челюсть вдребезги, да половины зубов не хватает. Рожа такая, будто его лошадь подкованная лягнула, но вроде жить будет.
– Ну и ладно, пусть себе лечится. Нам без него спокойней будет, а то шебутной он больно.
– Угу. Молодой он еще воевать.
– Точно. Вместо него тебя назначат?
– Наверно. Пока нового не пришлют.
– Да то еще когда будет… Повоюем, Митрич?
– А куда мы денемся?
– Тоже верно…
Содержательный разговор был прерван видом небольшой кучки немецких пленных, которых бойцы из третьей роты прогнали по деревенской улочке мимо младшего сержанта и старшины, мирно беседующих на лавочке. Пленные выглядели невзрачно и совсем не воинственно: оборванные, грязные, небритые, все какие-то помятые… Большинство было одето в выглядевшие не слишком теплыми и удобными шинели, некоторые вообще были обряжены во что-то непонятное. Брели «фрицы» как-то понуро, словно побитые дворняги, смотрели в основном под ноги, стараясь не встречаться взглядами с победителями. Словом, только что захваченные пленные ничем не напоминали грозных завоевателей – люди как люди. Глядя на них, как-то не верилось, что это те самые немцы, которые за пару лет сокрушили всю Европу и совсем недавно вдрызг разгромили Красную армию, оказавшись в итоге здесь – в Калининской области, удаленной от границы на тысячу с лишком километров. И еще не верилось в то, что виденная позавчера во время марша сожженная дотла деревенька с парой повешенных колхозников, на груди которых болтались фанерные таблички с надписью «бандит и поджигатель», – это тоже их работа. Ну, или других, таких же. Внешность бывает обманчива…
После того самого первого боя, в котором состоялось боевое крещение их бригады, сражения практически непрерывно громыхали всю зиму. Советские части то наступали, тесня и выдавливая врага на запад, то отчаянно оборонялись, отражая яростные контратаки. Посреди кровавой круговерти боев приходили и уходили новые командиры и подчиненные. Старлей, командовавший первой ротой, в которой служил Роман, через месяц стал комбатом, заменив раненого при артналете капитана. После него на должности ротного никто не задерживался больше трех недель: молодые лейтенанты – вчерашние школьники или наспех переученные студенты приходили и уходили, кто-то в госпиталь, а кто-то и вовсе с концами. Рома даже не запоминал их толком – зачем? Его взводом почти все это время командовал Филатов, и Марченко такое положение дел вполне устраивало.