Не тут-то было! В гости к матери Ганса одна за другой под всевозможными предлогами зачастили соседки, подружки и просто знакомые, причем все как на подбор с дочерями в возрасте от 18 до 25 лет. Кое-какие девицы понапористей пробирались в дом с неженатым лоботрясом даже без родительского прикрытия – на свой страх и риск. Однако всех соискательниц ждал жестокий облом: рядом с объектом их интереса по-хозяйски восседала Кристина, которая при виде очередной визитерки с непринужденным видом прислонялась к Гансу поплотнее, делала счастливое лицо и ненавязчиво демонстрировала новые сережки. После этого большинство девиц увядало прямо на глазах и поспешно покидало дом, зачастую даже не дождавшись ответа на просьбу, с которой они являлись. Особо упорных, решивших сражаться до конца, вежливо выпроваживала сама фрау Марта, вздыхая и бросая украдкой взгляды на сына и вьющуюся возле него Кристину.
Ганс в эти женские разборки не встревал, резонно решив, что от добра добра не ищут. Вместо этого он занимался другими важными делами: чесал за ухом полосатого пушистого кота, полюбившего дрыхнуть у него под боком, катался по окрестностям на лыжах и отъедался на домашних харчах (благодаря внезапно начавшемуся роману получалось практически ежедневно на законных основаниях обедать дважды – у себя и в гостях у Хаусвальдов). Ну, еще немного работал по хозяйству – дому нужны мужские руки, а они нынче в дефиците. Но это так – мелочи.
Главным и наиболее приятным «занятием» была, конечно, Кристина. Девушка охотно проводила с ним время, сопровождая как тень с утра до ночи. Смеялась, обнималась, целовалась, но… дальше дело пока не двигалось. Строгое католическое воспитание делало свое черное дело. Нойнер, который, пошлявшись по миру, привык смотреть на жизнь проще, начинал понемногу беспокоиться – дни отпуска стремительно пролетали один за другим, а подвижек не наблюдалось. Thema Eins[23] ставилась все более остро, и Ганс решил сыграть ва-банк. В середине марта он сделал ход конем: изъявил желание покататься на горных лыжах в Гармише. Вроде бы и рядом совсем, но все же уже не под прямым родительским надзором.
Коварный план сработал – Кристина согласилась составить ему компанию. Католическая мораль наконец-то дала трещину! Дальнейшее было делом техники, которая Ганса обычно не подводила. Не подвела и на этот раз. Так что последние две недели отпуска стали самыми приятными в его жизни, превратившись в своеобразный медовый месяц. Ну, пусть полмесяца.
Однако все когда-нибудь заканчивается, и плохое и хорошее. Подошел к концу и нежданный отпуск Нойнера. Март уступал место апрелю, уже повсюду ощущалось дыхание весны, природа ликовала, просыпаясь от зимней спячки, – чем не время, чтобы шагнуть в новую, счастливую жизнь? А Ганс уезжал на войну.