— Хорошие агентурные данные, — не оборачиваясь и глядя на пробегающий мимо окна «шервудский» лес, обронил Гирин, — ты этой информацией с Николаем из войсковой разведки поделился?
— Я к нему в источники не записывался, — возмутился Востриков, — нашему командиру Павелецкому доложил, а там уж их дело, начальству решать, что правда, что нет и кому информацию проверять. Наше дело — бензин, жрачка, детали на автотранспорт…
— Не скажи, — перебил его Сидорчук, — в первую очередь мы находимся здесь в боевой ситуации и должны себя, хоть убей, сохранить, а уже потом быть тыловиками. Вот тебе привожу пример. Ты же знаешь, до нас доводили, по агентурным данным тогда-то готовится нападение на Шатой бандгруппой в сорок человек. Состав интернациональный: чеченцы, аварцы, арабы. Пойдут на населенный пункт с трех направлений. Так ты что, будешь портянками, как белым флагом, размахивать и орать, что ты мирный тыловик?
— Нет, не буду…
— Вот то-то и оно, ты — броник на себя, каску на голову, автомат в руки и в окопчик, жизнь свою защищать. Так что мы тут все сначала милиционеры-бойцы, а уже потом…
Но эту фразу доморощенному философу Сидорчуку договорить было не суждено. Неожиданно раздался хлопок пробитого лобового стекла, в салоне взметнулся к потолку и стал, планируя, опускаться на пол листок автопропуска в Ханкалу через пятое КПП. Будто сорвавшийся из-под колеса впереди идущей машины камешек ударил в стекло. В машине повисло минутное молчание.
— Не понял! — как-то сипло пискнул Сидорчук.
— Что это было? — спросил Востриков и стал наклоняться через плечо водителя к стеклу, чтобы поближе рассмотреть образовавшуюся на том месте, где только что торчал пропуск, дырку с паутинной сеточкой вокруг.
И тут вдруг старлей Володька Гирин негромко, но как-то подчеркнуто внятно произнес:
— Кажется, меня убили…
Машина продолжала лететь на скорости дальше. На взгорье показались крайние дома Петропавловской. «Уазик» проскочил по сунженскому мосту и стал, кряхтя, вскарабкиваться в гору.
— Как это убили? — не понял Сидорчук.
Он сидел за спиной Гирина. Капитан перегнулся через кресло переднего пассажира и посмотрел на застывшего в неудобной позе товарища. На шее с левой стороны над воротничком поверх броника стекала тонкая струйка крови.
Сидорчук заорал на Артюхина:
— В нас что, стреляли?
— Откуда я знаю?! Я ничего не видел…
Машина тем временем въехала в Петропавловскую. Сидорчук схватился за телефон, стал звонить Павелецкому.
— Останови телегу, — скомандовал водителю Востриков.
— Мне больно, — тихо произнес Гирин.