Кихо замычал, ухватил капитана за руки и стал разнимать захват. Но тщетно. Задыхаясь от тошноты, тот давил и давил, чувствуя, как его предплечье пережимает горло японца все сильнее. У самого Щепкина уже темнело в глазах. Но захвата он не расцепил.
Когда Кихо затих, Щепкин проверил его дыхание, потом почти на ощупь нашарил на полу револьвер и подошел к окну.
Он с трудом перелез через него и буквально упал на землю.
Гоглидзе заметил командира под окном. Радостно вскрикнул и подскочил к нему. Щепкин лежал без движения, но ран и крови на нем не было.
– Василий! Командир! – затормошил его Гоглидзе. – Что с тобой?
Щепкин попытался что‑то сказать, но в горле у него забулькало, и он закашлял.
– А‑а, черт!
Ротмистр огляделся и заметил выглядывавшего из‑за кустарника Скорина.
– Гриша, давай сюда.
Тот шагнул было вперед, но тут же вскинул руку с пистолетом и заорал:
– Сзади! Жора, сзади!!
Жорой его не называли лет десять, и Гоглидзе был готов вспылить. Он отпустил Щепкина и начал вставать, поворачивая голову.
Две пули вошли в спину, одна пробила легкое, вторая – лопатку и угодила в сердце. Гоглидзе сделал шаг к дому, ища мутнеющим взглядом стрелка, и рухнул навзничь.
Скорин заметил торчавшего из окна на втором этаже японца и даже успел выстрелить по нему. Но тот исчез в комнате. Григорий ругнулся, выскочил из‑за куста и тут же увидел второго японца. Этот сидел за углом дома, прячась за крыльцом, и стрелял то в Брауна, то в Скорина.
Григорий рванул по диагонали к лежащим Щепкину и Гоглидзе, а когда сидевший за крыльцом японец высунулся, отогнал его обратно выстрелом.
В этот момент из окна показался первый противник. Не заметив Скорина на прежнем месте, он потратил секунду на его поиск. Григорий дважды нажал на спуск. Японец вскрикнул, выронил револьвер и упал на подоконник, свесив вниз руку. Вот так‑то!
Добежав до Гоглидзе, Скорин подхватил выпавший из его руки пистолет – такой же браунинг, как у самого, – и влез в окно дома. Здесь было тише, но слышались шаги наверху и кто‑то стрелял от дверей.
Скорин выглянул в коридор, почти бегом достиг гостиной и едва не врезался в японца, одетого в макинтош и почему‑то босого. Японец перезаряжал наган. Увидев противника, он дико вскрикнул, швырнул в Скорина наган и прыгнул вперед, нанося удар ногой в голову.
Бил он в иной манере, не так, как в савате, но сильно и быстро. Скорин отшатнулся, убрал голову и выстрелил сразу с двух пистолетов. Японец отлетел назад с двумя дырками в груди.
– Куда ж ты с голыми ногами на стволы?
Григорий заметил неподалеку ботинки японца. На одном не было каблука.