— В трахтир, погреться? Дельно бы... — ткнул кнутовищем в сторону дома, из полуоткрытой двери которого выходил густой серый пар.
Бахмутский остановился у доктора Петра Михайловича Кравченко. Брата жены он не любил за чрезмерную самоуверенность и за профессиональную «земскую» узость. Встречались они редко. Тому лет десять назад они крупно поругались: Петр Михайлович обрушился на революционеров-подпольщиков, обвиняя их в догматизме, оторванности от жизни, партийной узости, равнодушии к народу и во многих еще тяжелых грехах. Спор этот не возобновлялся, но оба, очевидно, сохранили воспоминания о нем. Сейчас, встретившись, они обнялись и поцеловались, после чего Бахмутский спросил:
— Ну, а ты не стареешь, русский либерал?
— Рад, рад, — ответил доктор. — Приехал к нам зачем: разрушить государство или инспектора побить? Как там: «Какое адское коварство задумал ты осуществить?»
Он похлопал Бахмутского по плечу, и, видимо, ему нравилось так по-дружески разговаривать с человеком, знакомство с которым небезопасно.
— Я у вас собираюсь пожить на правах родственника.
— Конечно, что за вопрос!
— Но должен предупредить тебя заранее: приехал я не только повидаться с вами. В общем, все может случиться, и если ты побаиваешься, то скажи, я не обижусь.
Доктор сердито замахал руками и сказал:
— Абрам, слушать не хочу, ты что это обижать меня вздумал.
— Ладно, ладно, мне ведь известно: ты благородный либерал.
— К черту! — крикнул доктор, и они оба рассмеялись.
— К печке, к грубке, — сказал доктор, увидев, что гость дыханием согревает замерзшие руки. — И чаю прикажу подать. Может быть, пообедаешь — либерального бульона с либеральным пирожком и немарксистские телячьи котлеты?
— С большим удовольствием. Да где же Марья Дмитриевна?
— Она вышла в город кое-что купить к ужину. Я, знаешь, обжорой незаметно стал — люблю вкусно поесть.
Они шутливо разговаривали о пустяках и все поглядывали друг на друга короткими взглядами. Спор, происшедший много лет тому назад, очевидно, продолжался и сегодня.
— Прости, — сказал доктор, — располагайся как дома. Позвоню Наталье, она тебе все, что нужно, сделает, а я скоро приду; оставил даму в бюстгальтере, она уж там замерзла, наверно.
Наталья провела Бахмутского в ванную комнату.
Он намылил Лицо, шею — холодная вода была приятна после морозного ветра.
— Оч-чень хорошо, — говорил Бахмутский и фыркал. — Оч-чень хорошо.
Он внезапно оглянулся — у дверей в ванную стояла толстая Наталья в позе робкого умиления, приложив ладонь к щеке.
— Что? В чем дело? — строго спросил, смутившись, Бахмутский.