Она абсолютно не умеет пить. Тем более вести себя в этом состоянии.
— Я закушу простынь зубами и заткну ею рот…
— Кровать будет скрипеть и охать. Старушки чутко спят.
Так, наверно, она не справилась и девятого мая после проведенного в компании вечера, в подвыпившем состоянии. Первый раз отведав водки.
— Я не сделаю ни одного движения!..
— Это что-то новое и оригинальное.
Я чувствую, как ее губы расплываются в улыбке и касаются моей щеки.
— И как же это будет все происходить?
— Алешенька, ну ты же умный. Ты все знаешь, все умеешь. Пожалуйста…
Я чувствую ее замирающее дыхание, запах наливки, дуновение желания, дышащую страсть. И опять в мой мозг ползут черви воспоминаний — как, кто, где. Я чувствую, что хочу ее. Невозможно не хотеть, когда ее голое тело лежит рядом. Такое тело…
— Спи. Завтра. Я не могу так.
Она целует, прильнув, мою шею.
— Все, что ты хочешь, Алешенька, только будь со мной.
И последняя мысль, посещающая мой мозг, была: Господи, если ты есть, а ты должен быть — накажи изнасиловавших эту девочку.
Рано утром я хочу в туалет и иду по наитию, ища выход на задний двор. Баба Даша кланяется мне с добрым утром. Уже суетится около печки.
Я выхожу на заднее крыльцо и замираю. Чистейший, прозрачный, хрустальный, бесподобного запаха воздух вливается в мои легкие, наполняя грудь. Неведомым до этого момента чувством и ощущением. Я начинаю дышать и задыхаюсь. От полноты и разреженности прекрасного воздуха. Я замедляю дыхание, чтобы не задохнуться. Легчайшая струйка прохладного ветерка сквозит из леса. Господи, так это же рай, думаю я. Вот он какой. Как я попал сюда?
В городе мы забыли, как это — дышать. Я спускаюсь вниз, пересекаю двор и вхожу в деревянный скрипящий туалет. Без помоста, одноместный, покосившийся. «Куда короли пешком ходят»… Сквозь щели вижу лес.
Лита просыпается в десять утра и сразу спрашивает бабу Дашу, где у нее зеркало.
— Ты и так, как солнце взошедшее, — говорит та в ответ.
— Алеша не любит, когда я по утрам не накрашена.
— А Алеша любит блины с домашним вареньем к чаю?
— Очень.
— Смотри, как она для Алеши старается, — говорит никому баба Даша.
— Он говорит, когда у меня глаза не накрашены, увидишь — можно заикой стать.
— И чем ты их красишь? — Спрашивает баба Даша.
— Французской тушью.
— Это что еще такое?
— Ресницы становятся длинней, темней, а глаза больше.
— Зеркало висит над комодом у окна. Что только не придумают! Никогда такого не слышала. Но раз надо, то красься.
Лита улыбается:
— Спасибо, баба Даша, но вы на меня, ненакрашенную, тоже не смогли бы смотреть.