— Нет, милорд. — Питерс отдышался и достал письмо из нагрудного кармана. — С ее светлостью все в порядке. Милорд, она позвонила спустя полчаса после того, как вы уехали, и вручила мне это письмо. Сказала, что это срочно, и я должен вручить его вам как можно скорее.
— Поехали в Фоссе-Уоррен со мной, — приказа! Эллиотт, засунув грубо свернутое, запечатанное воском письмо в карман. Что же такого срочного могла сообщить Арабелла? «Не возвращайся, я ненавижу тебя», — возможно, именно это. Или же она нашла слова, чтобы описать, сколь высокомерного, лицемерного, вероломного мужа нашла себе.
Эллиотт отмахнулся от радостных приветствий дворецкого и экономки имения и удалился в кабинет.
Торопливо расплавленный воск разлетелся в его нетерпеливых пальцах. Он расправил письмо на столе. Никаких приветствий.
«Прошу прощения. Я так боялась сделать вас предметом сплетен и осуждений за то, что сделала. За свой грех. И мои худшие опасения сбылись. К вам придирчиво отнесутся не только друзья, но и столь красивая молодая женщина. Столь желанная невеста. Она бы точно всегда знала, как поступить, что делать и сказать. Не то что я. Я стояла перед ней, чувствуя себя униженной и устыженной. Разумеется, вам следовало жениться на ней.
Нет оправдания тому, что я вышла из себя. Оправданием тому не может служить моя беременность. Виновато мое непрочное положение и чувство вины. Мой позор. Мне не следовало срывать раздражение на вас.
Однако, Эллиотт, вам следовало рассказать мне о ней. Я — ваша жена, и я хочу быть хорошей женой. Не смогу быть ею, если вы будете что-то скрывать от меня.
Не беспокойтесь обо мне. Мне стало лучше, когда я написала это письмо. Я постараюсь составить по возможности полные списки потребностей наших арендаторов к тому времени, когда вы нанесете все визиты и познакомитесь с состоянием дел в Фоссе-Уоррен.
Я постараюсь как можно лучше присматривать за Холлом, пока вас не будет».
Письмо было подписано буквой «А».
Эллиотт долго смотрел на письмо. Он даже ни на йоту не пытался стать мужем, каким Фредди, воспитанная для подобной жизни, хотела бы видеть его. Арабелла была одинока, испытывала чувство стыда и вины. Он взял перо и написал:
«Завтра я возвращаюсь домой. Я тоже прошу прощения. Мне следовало бы сказать вам правду. Я обнаружил, что у меня нет желания разглядывать кучи репы и посещать соревнования по кулачным боям. Я вернусь домой, и мы начнем устраивать званые обеды, если вы того захотите. Мы также будем устраивать пикники.
Э.».