Олимпиада Серафимовна возмущенно сказала:
– Но если Мария Кирсанова дочь не Эдуарда Листова, какое право она имеет на его наследство? Потому что есть законные…
– Насчет ее прав мы потом поговорим, – прервал ее Платошин. – Давайте сначала с трупами разберемся. Итак, Старицкая своего добилась: Листов признал Марию своей дочерью и отписал ей половину всего, что имел. Вызванная срочной телеграммой наследница приехала в Москву. И надо же так случиться, что на вокзале Майю сбила машина, и она была принята за Марусю Кирсанову. Ольга Сергеевна в первую же ночь поехала в больницу, потому что понимала: племянница в опасности. Слишком большие деньги оставил ей Эдуард Листов.
– Да-да, я помню, – вдруг сказала Майя. – Я проснулась ночью и увидела у своей постели незнакомую женщину. Это была Ольга Сергеевна.
– Но Старицкая решила, что ей выгодно держать пока всех в неведении. Потому что на Марусю могло быть совершено покушение. Ведь Ольга Сергеевна проболталась одной из женщин про ампулу с ядом. И эта ампула внезапно пропала из ее комнаты…
В это время вернулся Эдик, держа в руках папку. Приглядевшись, Алевтина вздохнула:
– Его вещь. Василия. В ней он хранил свои рисунки, которые отдал на вокзале Листову.
Олимпиада Серафимовна заволновалась:
– Выходит, это не Эдуард писал? Как же так?
– А вот так, – усмехнулся Эдик. – Талантливым копиистом был мой покойный дедушка! А то: гений, гений. Единственное, что он сделал сам, это портрет в розовых тонах, и то позаимствовал цветовую гамму у провинциального художника. Про уродство, что висит в кабинете, я не говорю. Жалкая попытка сделать открытие, принадлежащее единолично Эдуарду Листову. А получилась «Безлюдная планета», всего-то.
– С-скажите, Алевтина, – взволнованно пролепетала Настя, – а он еще жив?
– Кто? – удивлено спросила та.
– Этот Василий? Настоящий отец Маруси?
– Живет, небо коптит, – вздохнула Алевтина Васильевна. – Живопись давно забросил. С тех самых пор, как уехал Эдуард Олегович, и забросил. И запил… Теперь уж он совсем старик. Скоро небось помрет.
– А как его фамилия? – поинтересовался Эдик.
– Простая фамилия: Иванов. Василий Иванов.
– Да, сколько по России таких Ивановых! – вздохнул Платошин. – Талантов, которых, что называется, быт заел. Или обманули.
– Мой муж никого не обманывал! – вскинулась Олимпиада Серафимовна. – Это все Нелли! Она его заставила – уверена!
– Тем более что она уже ничего не скажет, – усмехнулся Эдик.
– Надо устроить выставку, – взволнованно сказала Настя. – В… В Манеже!
– И кто это будет делать? – удивленно посмотрела на нее Олимпиада Серафимовна. – Меня увольте. Мне это не надо.