Карлина Карлайл стояла на другом конце зала, возле пульта. Увидев меня, она округлила глаза и поманила меня рукой.
Этим вечером она собрала волосы на макушке. Она выглядела странно и фантастически, сногсшибательно и совершенно естественно.
Я встал, взял гитару.
— Мне надо идти, — сказал я Росуэллу.
— Куда?
— Работать с ними, играть. Неважно. Просто я теперь с ними, и не думаю, что у меня есть возможность соскочить. Я не знаю, что мне делать.
В ответ он только пожал плечами и кивнул в сторону сцены.
— Ну так вперед и выдай что-нибудь гениальное!
Карлина провела меня по узкому коридорчику в крохотную гримерку, больше напоминавшую шкаф, чем комнату. Там не было ничего, кроме стула и растрескавшегося туалетного столика с зеркалом. Все вокруг пропахло пылью.
С колотящимся сердцем я стоял посреди комнаты.
— И это все, что вам нужно для выживания? То есть, что я должен сделать, чтобы получилась музыка?
Карлина рылась в столике. Задвинув ящик, она обернулась, посмотрела на меня и покачала головой.
— Жить. — В ее голосе не прозвучало ни тени эмоций. — Жители Джентри не всегда помнят о том, что мы рядом, зато они помнят, что такое хорошее выступление. Все любят хорошее шоу. — Карлина швырнула мне охапку одежды. — Давай, надень это.
Я перебрал вещи. Широкие черные шерстяные брюки, белая рубашка на пуговицах, лакированные черные туфли, подтяжки. Но я все равно не был бас-гитаристом. Я был тощим, незаметным и шестнадцатилетним, а в животе у меня все скрутилось в тугой нервный узел, как в школе, когда меня вызывали к доске.
Карлина вздохнула и повернулась ко мне спиной.
— Слушай, шевелись давай, одевайся!
Я начал стаскивать с себя одежду. Натянул брюки, застегнул рубашку. Долго бился с пряжками на подтяжках, руки слишком сильно дрожали.
— Дай сюда! — Карлина взяла застежку и открыла ее. — Расслабься.
Когда я был полностью одет, она усадила меня за туалетный столик и взялась за гребенку. Затем она начала зачесывать мне волосы с лица, приглаживая их какой-то помадой, пахнувшей медом, мятой и воском. Прикосновение ее рук к моему лбу было прохладным, как будто на меня что-то лилось сверху.
Я изогнул шею, пытаясь разглядеть себя в зеркале.
— Ты делаешь из меня кого-то другого?
— Нет, ты будешь похож на себя, хотя не до такой степени, чтобы тебя кто-то узнал, если ты, конечно, понимаешь, о чем я. Для большинства людей даже Лютер выглядит не как Лютер, да и я не похожа на саму себя. — Она взяла в зубы гребенку, окунула кончики пальцев в банку с помадой и вылепила мне свисающий надо лбом локон. — Нет, чары и фокусы тут не при чем, ничего не меняется. Просто все видят то, что хотят видеть.