Эмма закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— Она помогает мне по ботанике.
Это прозвучало очень убедительно, но мама и бровью не повела.
— Она — чужая!
Я впился ногтями в ладони, Джанис застыла у двери.
Эмма сдерживалась ровно три секунды. Потом швырнула стопку книг на пол.
— То есть, ты считаешь себя в праве ненавидеть ее только потому, что она не такая, как ты? И ничего не значит, что она хорошая, и что с тех пор, как я с ней познакомилась, она не сделала ничего плохого, только помогла?
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Она — мерзейшая тварь!
— Ты ее не знаешь! Они не обязательно плохие! Как же Мэки?
— Не смей впутывать сюда Мэки! С ним все в порядке. Он вырос в хорошей семье, с хорошими правилами. Он такой, как мы!
И тогда, стоя над своими рассыпанными книгами, Эмма очень тихо сказала:
— Но, может, они тоже такие, как мы?
Мама ответила не сразу. Потом улыбнулась горькой и беспощадной улыбкой.
— Как мы? Скажи мне, пожалуйста, тебе известно, что кто-то из наших друзей и соседей истово поклоняется дьяволу? Может, они воруют детей? Ты хочешь сказать, что прихожане Единой методистской церкви похищают детей, откармливают их, как скот, а потом приносят в жертву невесть кому? Мэки — славный нормальный мальчик, а они — монстры!
Мы все оцепенели. Оброненные книги сдвинулись, поползли друг на друга, потом снова замерли на ковре. У мамы был такой вид, словно ей хотелось зажать рот руками, чтобы не наговорить лишнего.
Внезапно я понял, что будет. Мы все-таки поговорим о мерзостях и ужасах Джентри, о том, как милых, нормальных детей подменяют уродцами. Возможно, мы даже поговорим о том, что я — не настоящий мамин сын, и что малыш по имени Малькольм Дойл давно умер, поскольку существа, живущие под землей, обожают проливать кровь.
Мы были на волосок от большой грязи.
Мама сделала глубокий вдох, стиснула пальцы и сказала:
— Они возвращаются. Это лишь вопрос времени. Они следят за нами и ждут, когда мы на секунду отвернемся, и тогда они придут и заберут все!
— Прекрати называть ее — «они»! Джанис — личность!
Но мама продолжала все тем же мертвым голосом:
— Я знала, что они заберут моих детей, если я дам им хоть малейшую возможность. Я делала все, чтобы это предотвратить, я использовала все чары, все амулеты и обереги. Весь дом был набит колокольчиками, монетами и ножницами, но ничего не помогло. Кто-то забрал ножницы, и тогда они пришли и унесли моего малыша.
Они с Эммой стояли и смотрели друг на друга. А я представил себе дом, полный маминых амулетов и оберегов. И как потом ей пришлось выбросить их, лишь бы я перестал надрываться в колыбельке.